Читать «Альпийская крепость» онлайн - страница 157

Единственным из «высших чинов», к кому Шауб всегда относился с должным уважением, оставался Мюллер. Но не потому, что тот являлся шефом гестапо. Просто «бывший полицейский гонитель нацизма», как его называли недруги из всё тех же «высших чинов», знал, что в свое время, когда Гитлера чуть было не убедили отправить шефа гестапо в концлагерь, вступился за него именно Шауб.

С тех пор личный адъютант всегда помнил слова «гестаповского мельника»: «С этого дня для вас, депутат рейхстага Шауб, гестапо больше не существует». Мало того, после этого заступничества Мюллер всячески демонстрировал свое дружеское расположение к Шаубу. Хотя все находили в этом нечто противоестественное, поскольку Мюллер не дружил ни с кем. Никогда и ни с кем! Кстати, Шауб ценил Мюллера еще и за то, что он был единственным, кто никогда не забывал о его депутатстве и кто все еще относился к мандату депутата рейхстага с должным уважением. Или по крайней мере создавал видимость такого уважения.

— И все же обер-лейтенант прав, — вступился за беднягу Зон-баха комендант крепости. — Вопрос о резервных пилотах нужно решить. Причем решить в принципе.

— Этим займутся, — неопределенно как-то ответил Шауб, не желая вникать в сложность тех отношений, которые возникли в последнее время между фюрером и рейхсмаршалом Герингом. — Кстати, вы, Штубер, отправляетесь со мной в Мюнхен. Для чего? — спросил он, хотя штурмбаннфюрер даже не пытался выяснять мотивацию этого путешествия. — Для выполнения миссии весьма деликатного свойства.

— В сознании офицера, одичавшего в горах, любой визит в столицу Баварии приобретает очертания «миссии деликатного свойства», — заверил его комендант крепости.

15

Поздно вечером, когда после организованных Ангелом Бошем деловых переговоров о создании арт-студии и издательства Софи наконец вернулась в свой номер, вновь прозвенел телефонный звонок.

«Только бы не рейхсмедик СС Гебхардт! Кто угодно, только не он! — мысленно взмолилась гауптман. — Всему же есть предел!».

В компании профессора и Хёттля ей пришлось провести все утро, и вряд ли у нее хватило бы сил вновь бесконечно выслушивать Гебхардта: «Только так, и во имя рейха!». К тому же Гебхардт откровенно начал демонстрировать свое неравнодушие к ней. Но что странно: не так уж и плох был собой этот мужчина, чтобы его ухаживание вызывало некое чувство неприятия, тем не менее женская душа Софи как-то сразу отторгла его.

— Мы приятно удивлены, госпожа Жерницки, — тотчас же узнала она голос Фреда, и вряд ли англичанин догадался, почему женщина так облегченно вздохнула, — вашим отношением к делу.

— Моим отношением? — переспросила Софи и только теперь заметила, что заговорил-то Фред по-русски. Пусть и все с тем же англо-германским акцентом.

— Не ожидали столь высокой оценки?

— Просто решаю для себя, каким образом эту вашу оценку я должна прочувствовать? — Тоже по-русски ответила Софи, тут же упрекнув Фреда в том, что скрывал свое знание русского и так долго не признавался, «что он таки да, из наших».