Читать «Альманах немецкой литературы. Выпуск 1.» онлайн - страница 157

Без потерь обойтись нельзя. Рано или поздно приходится что-то обобщать, что-то отбрасывать, что-то отбирать. Без связующих линий, обобщений, панорамных обзоров (которые волей-неволей от чего-то абстрагируются, что-то выделяют как главное, совершенно пренебрегая всем остальным) мы, видимо, не в состоянии в конце концов отличить одно явление от другого и тем самым познать их. Вопрос состоит лишь в том, чтобы определить, какую часть общей картины, целостного видения литературной ситуации мы можем себе позволить, что из нее мы можем оставить для себя, прежде чем начнем ее урезать и сокращать?

В предлагаемом вниманию читателей обзоре выражен сознательный отказ автора от претензии на окончательность и однозначность упорядочения и отбора материала. Это не «путеводитель», не «краткий очерк», это хор, состоящий из множества различных голосов. Не исключено, что такая разноголосица, такое смешение манер и интонаций кое-кому придется не по вкусу. Вот, например, Хуберт Винкельс в своей статье «В тени жизни» неодобрительно отозвался о подобном «смешении языков» как о выставке товаров в витрине, где ничто не отвергается, где всему находится место: «Свое признание находят и «легкоусваиваемый» бестселлер, и трудный для восприятия фрагмент, исторический роман и триллер, сборник афоризмов, критикующих цивилизацию, и циничные размышления. Все подходит, все пользуется спросом. Литературой может быть все, что годится на потребу, «лишь бы это было хорошо сделано».

Нет, не все может считаться литературой. Но «хорошо сделанной» она, разумеется, быть обязана. Я не могу лишить себя удовольствия поставить рядом «Последний мир» Рансмайера и «Историю карандаша» Хандке, насладиться чтением «Человека из Апулии» Хорста Штерна и «Принценбада» Михаэля Вильденхайна, с равным интересом читать «Парочки, фланеры» Штрауса и поэтологические размышления Слотердийка. И я поостерегусь опрометчиво от чего-то отказаться, оправдываясь тем, что в литературе и без того много хороших произведений, может быть, даже слишком много.

Итак, литература 80-х годов. Ну и как же назвали ребенка? Существует ли некое понятие, описывающее и обобщающее литературу этого периода? Просматривается ли в поле нашего зрения некое ключевое слово, с достаточным основанием связывающее воедино романы и повести этих лет (а может быть, и предыдущих)?

В литературоведении достаточно примеров того, что название эпохи и стилистического направления возникало в рамках самой эпохи, а иногда давалось самими творцами. Часто это были понятия, «закрепленные» за каким-либо литературным движением, школой, кружком, и достаточно часто они касались лишь узкого временного промежутка. Таковы термины «натурализм» или «дадаизм», «экспрессионизм». Но для литературы 80-х годов подобной этикетки не подыщешь.

Насколько велико замешательство в этом вопросе, существующее с давних пор, демонстрирует модель, сконструированная в получившем широкое распространение литературно-критическом справочнике «Даты немецкой литературы», доводящем обзор литературы непосредственно до наших дней. В десятом издании этой книги (1974) книги современных авторов, выпущенные после 1962 года, были объединены под рубрикой «Молодые модернисты современности» (тогда споры о постмодернизме еще не достигли Германии); в 24-м издании (1988) привычно, как давно известное, применяется другое ключевое слово — немецкая литература после 1968 года уже без всяких колебаний рассматривается под фирменным знаком «Ревизия теории, регенерация литературы».