Читать «Алексеев. Последний стратег России в Великой войне» онлайн - страница 264

Белоэмигрантские военные историки по-разному оценивают верность решения Корнилова и Алексеева выступить в 1-й Кубанский поход. Так, авторитетный исследователь русского зарубежья, генерал Н. Н. Головин считал принятое в станице Ольгинской решение «стратегической ошибкой».

Перед выступлением командующий и верховный руководитель Добровольческой армии предупредил командиров о необходимости соблюдения известного такта в отношении населения Кубани:

   — Казачество если не теперь, то в скором будущем станет опорой Белого движения...

   — Требую особенно осторожного отношения к станицам и не применять реквизиции...

   — Кубанцам надо доносить идеи Белого дела словом и примером, а не угрозой оружия...

Деникин так впоследствии отозвался о требованиях Корнилова и их последствиях:

«...Мера, психологически полезная для будущего, ставила в тупик органы снабжения. Мы просили крова, просили жизненных припасов - за дорогую плату, не могли достать ни за какую цену сапоги и одежду, тогда ещё в изобилии имеющихся в станицах, для босых и полуодетых добровольцев; не могли получить достаточно подвод, чтобы вывести из Аксая остатки армейского имущества.

Условия неравные: завтра придут большевики и возьмут всё - им отдадут даже последнее беспрекословно, с проклятиями в душе и с униженными поклонами.

Скоро на этой почве началось прискорбное явление армейского быта - «самоснабжение». Для устранения или, по крайней мере, смягчения его последствий командование вынуждено было перейти к приказам и платным реквизициям...».

Из Ольгинской Добровольческая армия выступила в направлении на станицу Егорлицкую. До неё было 88 вёрст. Генерал Алексеев сначала бодро шёл в голове походной колонны, опираясь на палку. Но годы давали себя знать, как и запущенная болезнь почек с её тяжёлыми приступами.

Когда Алексеев почувствовал себя плохо, адъютант настоял на том, чтобы тот сел на повозку:

   — Ваше превосходительство, прошу от имени Лавра Георгиевича отдать мне ваш карабин и сесть на сани. Будьте любезны, не упорствуйте.

   — Спасибо за заботу, Алексей. Придётся выполнить приказание. Мне действительно сегодня дурственно.

   — Устраивайтесь поудобнее, Михаил Васильевич. Сейчас я найду вам хоть немного сена...

Шедший много вёрст рядом с санями Деникин, подбадривал своего старшего товарища:

   — Михаил Васильевич, крепитесь, дорогой. Скоро пойдут кубанские станицы, там вы отдохнёте, подлечитесь немного...

Весь оставшийся путь до станицы Егорлицкой Алексеев проделал на санях, порой теряя сознание от приступов боли. Армейские врачи были бессильны чем-либо помочь генералу. Тот лежал в санях рядом с чемоданом, в котором хранилась вся армейская казна в шесть миллионов рублей обесцененных «бумажек».

Над походной колонной добровольцев реял трёхцветный российский флаг. Авангард составлял Корниловский ударный полк. Его бойцы отличались малиново-чёрными фуражками и погонами и красно-чёрными знаками-углами на рукавах шинелей и гимнастёрок.