Читать «Алексеев. Последний стратег России в Великой войне» онлайн - страница 156

   — На всех фронтах, даже на Кавказе и Суэце возможно ведение только стратегической обороны.

   — Ваше суждение расходится с решениями в Шантильи и на союзном совещании в Петрограде.

   — Силы сторон иссякли. Материальные и, что самое серьёзное, моральные. И это имеет для России большую опасность.

   — В чём вы её видите?

   — В политическом расстройстве армейского тыла. Фронты сражаются, а тыловые войска и военные заводы всё больше окутываются дымом политических страстей».

Когда французского посла Мориса Палеолога спросили, в чём причины того, что над российской монархией сгущаются грозовые тучи, то он ответил:

   — Причин, на мой взгляд, четыре. Первая - затянувшаяся война. Вторая - неуверенность в победе. Третья - экономические затруднения. И четвёртая - отсутствие подлинной цели в войне...

Думается, что всё это видел и Алексеев, человек, обладавший аналитическим складом ума. Начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего были доступны любые материалы, которые касались экономического и политического состояния государства. Император Николай II считал своим долгом знакомить его со всеми правительственными документами, приходившими в Гомель на его имя из Петрограда.

Поэтому Алексеев доподлинно знал, что российская экономика давно уже работает в режиме крайнего напряжения. Ему было известно, например, что военные расходы в 1914 году составили всего 1 655 млн. рублей, в 1915 году-8 818 млн. рублей, в 1916 году -14 573 млн. рублей, а за восемь первых месяцев 1917 года они равнялись 13 603 млн. рублей. Общая сумма военных расходов России между началом войны и 1 сентября 1917 года составила 38 650 млн. рублей.

Пока кипели политические страсти в Государственной думе и на площадях Петрограда, пока люди в столичных городах выстраивали длинные очереди у булочных, а хлеборобы в приволжских сёлах грустно смотрели на горы собранного зерна, пока агитаторы всех мастей и окрасок осаждали казармы тыловых войск, фронты воевали. Воевали все пять: Северный, Западный, Юго-Западный, Румынский и Кавказский.

Военный историк-белоэмигрант А. А. Керсновский в своей «Истории русской армии» так описывает состояние воюющей России после трёх лет участия в Мировой войне:

«Последний раз возможность победоносного окончания войны представлялась нам в летнюю кампанию 1916 года. Победа вновь реяла над нашими знамёнами. Надо было только протянуть к ней руку. Но Брусиловское наступление захлебнулось, не поддержанное своевременно Ставкой.

И за этой упущенной возможностью последовала другая: игнорирование выступления Румынии. Выступление это давало нам случай взять во фланг всё неприятельское расположение крепким, исподволь подготовленным, ударом из Молдавии, ударом, которого так страшились Людендорф и Конрад. Но для генерала Алексеева не существовало обходных движений в стратегии, как не существовало вообще и Румынского фронта.

Один лишь император Николай Александрович всю войну чувствовал стратегию. Он знал, что великодержавные интересы России не удовлетворит ни взятие какого-то «посада Дрыщува», ни удержание какой-нибудь «высоты 661». Ключ к выигрышу войны находился на Босфоре. Государь настаивал на спасительной для России десантной операции, но, добровольно уступив свою власть над армией слепорождённым военачальникам, не был ими понят.