Читать «Алексеев. Последний стратег России в Великой войне» онлайн - страница 138

   — Вы верите в это богатейшее нутро? - спросил Лемке.

   — Я не мог бы жить ни одной минуты без такой веры. Только она и поддерживает меня в моей роли. Я человек простой, знаю жизнь низов гораздо больше, чем генеральских верхов, к которым меня причисляют по положению. Я знаю, что низы ропщут, но знаю и то, что они так испакощены, так развращены, так обезумлены всем нашим прошлым, что я им такой же враг, как Михаил Савич Пустовойтенко, как вы, как все мы.

   — А вы не допускаете мысли о более благополучном выходе России из войны, с помощью союзников, которым надо нас спасти для собственной пользы?

   — Нет, союзникам вовсе не надо нас спасать, им надо спасать только себя и разрушить Германию. Вы думаете, я им верю хоть на грош? Италии, Франции, Англии... Скорее Америке, которой до нас нет никакого дела... Нет, батюшка, вытерпеть всё до конца - вот наше предназначение, вот что нам предопределено, если человек вообще может говорить об этом...

С минуту помолчав, Михаил Васильевич продолжил:

   — Армия - наша фотография. Да это так и должно быть. С такой армией можно только погибать. И задача командования свести эту гибель к возможно меньшему позору. Россия кончит прахом, оглянется, встанет на все свои четыре медвежьи лапы и пойдёт ломать... Вот тогда мы узнаем, поймём, какого зверя держали в клетке. Всё полетит, всё будет разрушено, всё самое дорогое и ценное признается вздором...

   — Если этот процесс неотвратим, то не лучше ли теперь принять меры к меньшему краху, спасению самого дорогого, хоть нашей культуры? - спросил Лемке.

Алексеев ответил с непривычной для него горячностью:

   — Мы бессильны спасти будущее, никакими мерами этого не достигнуть. Будущее страшно, а мы должны сидеть сложа руки и только ждать, когда же всё начнёт валиться. А валиться будет бурно, стихийно. Вы думаете, я не сижу ночами и не думаю, хотя бы о моменте демобилизации Армии. Ведь это же будет такой поток дикого разнуздавшегося солдата, который никто не остановит. Я докладывал об этом несколько раз в общих выражениях, мне говорят, что будет время всё обдумать и что ничего страшного не произойдёт; все так будут рады вернуться домой, что о каких- то эксцессах никому в голову не придёт... А между тем, к окончанию войны у нас не будет ни железных дорог, ни пароходов, ничего - всё износили и изгадили своими собственными руками...

Этот разговор, происходивший в Ставке, М. Лемке записал, уже будучи в эмиграции. Вполне возможно, что при передаче разговора он несколько сгустил краски. Но в том, что Алексеев уже тогда предвидел скорое будущее России, сомневаться не приходится.

Глава седьмая

СТРАТЕГ РУССКОГО ФРОНТА АНТАНТЫ

Брусиловский прорыв стал одной из вершин стратегического творчества штаба русской Ставки. Немецкие историки писали, что наступление России летом 1916 года «оказалось самым тяжёлым потрясением, которое выпало до того на долю австро-венгерских войск».

То, что Брусиловский прорыв не получил логического завершения и не принёс стратегического успеха России и Антанте, стало предметом обсуждения в русской Ставке. Там ожидали больших результатов и даже полного военного разгрома Австро-Венгрии, главной союзницы Германии.