Читать «Александрийская гемма (журнальный вариант)» онлайн - страница 6

— Рано, молодой человек, рано, — властно пресек откровенные излияния следователь. — Лейтенантам странности не положены. Вы лучше вот что скажите… — Ловким щелчком он выбил из пачки новую сигарету. — Солитов всегда таким анахоретом жил? У него семья, кажется? Квартира в городе?

— Так ведь лето теперь, — не понял лейтенант, стряхнув прилепившиеся к безупречно отглаженным брюкам колючки. — Георгий Мартынович в институте работает, каникулы у них.

— Каникулы-каникулы, — протянул нараспев следователь. — Вот она, жизнь человечья. Жена умерла, дети разъехались по заграницам, и остался мужик в полном одиночестве. — Он поцокал языком, покосившись на мумию в застиранном платочке, безучастно дремавшую под рябиной. — Со Степановной, как я вижу, не очень-то поговоришь… Студенты там, аспиранты всякие не навещают?

— Кто их знает, может, и навещают.

— В мое время не забывали учителей, — посочувствовал представитель прокуратуры. — Это теперь никому ни до кого дела нет… Но где же ваш опер? — Он нетерпеливо взглянул на часы. — Чего копается? Дело ведь явно не рядовое…

— Может, оттого и копается, что не рядовое, — заметил Крелин.

Люсин между тем обошел дом кругом, окончательно убедившись в том, что пристрастия его хозяина были весьма своеобразными.

В непосредственном соседстве со штамбовыми розами рос, растопырив колючие листья, чертополох, кусты бузины чередовались с волчьей ягодой и дурманом. На узких, высоко приподнятых над поверхностью грядках вместо моркови и огурцов золотились звездочки зверобоя, качались скромные головки тысячелистника. Среди всего этого разнотравья Люсин распознал валериану и донник, душицу и мяту, девясил, шалфей и горец. Пятачки целины, оставленные под подорожник, пастушью сумку и коровяк, надменно покачивавший желтыми стрелами крупных соцветий, чередовались огороженными проволокой квадратами, где, как рептилии в террариуме, зловеще наливались ядом зонтики веха, метелки эфедры, вороний глаз, белена. Лишь обладая поистине нездоровой фантазией, можно было высадить на клумбах ревень заодно с вероникой, календулой и полынью.

Сад отрав, огород целебных кореньев и приворотных зелий…

Что ж, подумал Люсин, каждый волен выращивать на своей земле что душа пожелает, о том числе и столь экстравагантные культуры. Благо хозяин — профессор, доктор наук. Ему и книги в руки, и острый садовый нож, пометивший косым характерным срезом сучки и пустотелые дудки. Токи воздуха веяли сладостью медуницы, прохладой аниса, щекочущей в горле истомой прелой листвы. До светлой печали, до слез. Теперь Люсин почти наверняка знал, что не ошибся в предчувствии, отозвавшемся легким обмиранием, когда, затворив за собой калитку, увидел жгучий цветок чертополоха, смоляную вагонку за ним и блики света, как на креповых лентах.

— Хотел бы я знать, зачем ему понадобилось так выкрасить дом! — пробормотал он. И, словно устыдившись, что будет услышан, взглянул на часы и поспешил выбраться на тропку. Его погружение в омут снов и вещих ощущений длилось чуть более получаса, и он подивился тому, как стремительно летит время.