Читать «Александр Александрович Любищев 1890—1972» онлайн - страница 9

1 января 1914 г. отец поступил ассистентом на кафедру профессора С. И. Метальникова на Высших женских Бестужевских курсах в Петербурге, а с осени 1915 г. на тех же курсах стал ассистентом профессора А. Г. Гурвича, что еще более способствовало сближению отца с А. Г. Однако военная служба (по призыву) в Химическом комитете Главного артиллерийского управления прервала начатую работу.

II. Симферополь—Пермь

Научная работа отца возобновилась в,1918 г. в Таврическом университете в Симферополе, куда А. Г. Гурвич был приглашен профессором, а отец — ассистентом на его кафедру. Всей семьей (с няней и горничной) мы поехали

в Крым. Переезду и организации его очень помог Яков Ильич Френкель, ровесник моего отца (живший в то время в Крыму), который с тех пор стал его близким другом. Подружились и наши семьи. Смутно помню темные вагоны, страх при пробуждении по ночам: солдаты, штыки, везде вооруженные люди, иногда тревожные крики... Помню отца своего веселым и спокойным. Ему было тогда 28 лет.

В Таврический университет съехались со всех концов России выдающиеся ученые: Н. М. Крылов, В. И. Смирнов, О. В. Струве, А. А. Байков, Н. И. Андрусов, В. А. Обручев, В. И. Вернадский, В. И. Палладии, Л. И. Кузнецов, Г. Ф. Морозов, С. И. Метальников, Э. А. Мейер, П. П. Сушкин, Б Д. Греков, Я. И. Френкель, И. Е. Тамм и многие другие. Состав университета стал блестящим, им мог бы гордиться любой университет мира.

В Крым отец приехал уже как биолог с теоретическим уклоном. Еще в 1917 г. он написал свою первую натурфилософскую статью «Механизм и витализм как рабочие гипотезы». Впоследствии в университете в Крыму он сделал четыре сообщения по общим вопросам биологии; среди них следует выделить доклад «О возможности построения естественной системы организмов», содержание которого легло в основу работы [5].

Мы прожили в Крыму три года. Время было очень трудное. Жалованья отца для семьи в пять человек (да еще няня) не хватало. Отец искал дополнительный | заработок, работал грузчиком на виноградниках, на пилораме. Кроме того, давал уроки в семьях местных жителей. Мать поступила в одно из советских учреждений секретарем. И все же еды было мало, я хорошо помню, что часто мы испытывали голод. Помню «изъятие излишков»: солдат у дверей, женщину, которая рылась в чемоданах и кофрах, отца, совершенно спокойно выдвигавшего ящики и отдававшего все, что у него хотели «изъять». Нам с няней было очень страшно. Но — странное дело — я помню, что отец казался даже довольным происходящим. Он ведь не впустую произносил и тогда и позже любимую крылатую фразу: «Чем меньше вещей — тем больше свободы у человека». Уже тогда мы знали, что горевать из-за потери вещей — очень скверно, стыдно и даже низко.

Когда произошла революция, наш дед был в Англии. Он вернулся на родину, в Ялту, как раз в то время, когда ее заняла Красная Армия. Вскоре деда вызвали по распоряжению Совнаркома в Петроград для работы по экспорту

леса. Его пригласили на работу как знатока дела, которым он занимался всю жизнь. В Петрограде дед поселился снова в своей большой квартире. Он много ездил в командировки за границу, где участвовал в налаживании торговых и промышленных связей СССР с другими странами.