Читать «Алая карта (сборник)» онлайн - страница 97

Жюли предпочитала держать все при себе, не зная, стоит ли ввязываться. Стоит… Не стоит… Почему бы и нет?

Она закурила, уронила спичку на платье, вскочила, задохнулась и вынуждена была ухватиться за спинку кресла. А ведь врач настоятельно рекомендовал избегать резких движений… Жюли прислушалась к себе, потом сделала несколько осторожных шажков, как хоронящаяся от охотников лиса, прижала ладонь к больному месту и поплелась в кухоньку. За едой ей всегда помогала Кларисса – нарезала мясо, вынимала кости из рыбы, наливала чай или кофе, – ухитряясь быть такой незаметной, что у Жюли создавалась иллюзия, будто она сама себя обслуживает. Стоило ей уронить вилку, как рядом с тарелкой тут же появлялась другая.

Жюли села за стол и налила в стакан воды со льдом – удержать графин ей было не под силу. Голода Жюли не испытывала, часы, которые она всегда, днем и ночью, носила на левом запястье, показывали восемь. Время, по большому счету, не имело для нее никакого значения (не то что для Глории, которая вечно ждала чьего-нибудь визита!). При свете дня она воспринимала время как некий бесцветный и беззвучный поток, ночью оно превращалась в грозное чудовище – вечность. Джина Монтано, скорее всего, уже легла спать, вряд ли стоит ее сейчас беспокоить. Да и потом, что она может сказать: «Жюли Майёль! Пианистка! Помните меня?»

Нет. Она позвонит завтра, утром. По утрам голова у стариков работает лучше всего. Жюли это хорошо известно, ее мозг в редкие блаженные минуты воскрешает в памяти страницы партитур Баха, Моцарта или Шумана во всем блеске их гениальности. Когда-то – о, как же давно это было! – Жюли исполняла их музыку, о ее знаменитом туше́ ходили легенды… Жюли впадает в задумчивость. Считает на отсутствующих пальцах. Август, сентябрь, октябрь… и сразу 1 ноября. Времени очень мало, но почему бы не попробовать? По большому счету, все это совсем не важно. Кому интересны свары между призраками, когда фанатики по всему миру взрывают машины и самолеты, молодые люди проливают кровь и гибнут, а Глория вспоминает свое первое плавание на «Нормандии»? Отвратительно ли это? Или смехотворно? Скорее чудовищно! «Да, именно так, – думает она. – Мы – чудовища. И я в первую очередь. Позвоню завтра».

Она принимает несколько таблеток снотворного, решив во что бы то ни стало поспать сегодня ночью. Засыпает, но слышит сквозь дрему, как сторож делает обход территории, когти его волкодава чиркают по гравию аллеи. На рассвете ее будят крики стрижей. Она открывает глаза. На часах пять. Удалось провести почти нормальную ночь, взяв верх над бессонницей. В восемь часов она отправится к Глории, и та придет в ярость от того, что кто-то – пусть даже родная сестра – видит ее ненакрашенной. Жюли не волнуют чувства Глории: прежде чем звонить в Канны, она должна с ней переговорить. Жюли зовет Клариссу, чтобы та помогла ей надеть парик и слегка припудрить морщины на лице. Почему, ну почему Небо одарило Глорию всем – красотой, удачливостью, любовью, – а ей не досталось ничего?