Этот нордический твой прищур,злой и прямой, как удар поддых,не соблазняет небесных дур,резвых цесарочек молодых.Но зазвучишь как эсхилов хор —странница с выпрямленной спиной —ты для природных своих сестер,честно приперченных сединой.Кудри и копья — стальной отлив,возраст свободы, лихая смесь.Из-под спартанских твоих оливужас могучий гремит, как жесть.Шквалом озоновым вздернут пух —морок словесный, узор пустой, —и, замирая, ликую вслухнад шлемоблещущей красотой.
Феодосия
Черные водоросли распластываются по дну,напряженно ловя акустику дальнего шторма.Барражирует ласточка, брюхом брея волну,на морскую прогулку решившись в поисках корма.Над вскипающей памятью туча встает стеной,обломки кораблекрушения за спиной,не взлетай, подруга, останься, побудь со мной —эти медные прядизаслоняют вспухающий горизонт.Наливается бурей великий Понт,ветер ломает хлипкий парижский зонти слоится в листах тетради.Мураши песка, несомого воздухом, бегут по ногам.Смылись пляжники, дельфины ушли к другим берегам,даже чаячий истончился гам —и лишь мы с тобою,с жизнью, висящей на волоске,с недоправленной рукописью в рюкзаке,увязая в береговом песке,рвем вдоль прибоя.А над скопищем мифов, рифов,устричных банок, колючих звездоднозначным подарком, исчерпывающим ответомвдруг встает из воды тройной семицветный мости в сетчатку бьет сумасшедшим спектральным светом.
* * *
Новорусский глянец чужих надгробийи гламурных роз смоляные пятна…Из пространства призраков и подобиймне тебя уже не вернуть обратно.Не гляди доверчивой Эвридикой —каменеет глина, гордясь трофеем.Над холмом зеленым стою с гвоздикойрядом с горьким, оглохшим, седым Орфеем.Сколько слез ни вылей — все будет мелко,под лопаткой горит ледяное жало.…И душа твоя кладбищенской белкоймне легко дорогу перебежала.
* * *
В новом пейзаже звучишь, как в другом регистре.Перебой, пауза — белое солнце тлеет,робкая музыка выжидает, подобно искре,а потом огнем вызревает, выжигает пепел, смелеети, взрываясь жарким ветром в разрушенной колоннаде,раскаляя лады ветхих дворцов и башен,насилует флейту Эола дивного звука ради,с которым сольешься — никакой уже мрак не страшен.Укрупняя масштабы того, что казалось малым,низводя золотой запас к нулевой отметке,красный тяжелый вал мчится по желтым скалам,пережевывая обломки, камни, живые ветки,и, зайдясь в пылающем выдохе пролетевшего суховея,утратив содранные лохмотья, безумная и нагая,я смотрю ему вслед и даже понять не смею,что эта музыка тоже моя — но совсем другая.………………………………………………..А потом визжит бриз в парусах песчаной фелуки,выдувает легкий мотив, без натуги скользящий в гору,и я, принимая флейту на вытянутые руки,посвящаю ее острокрылому богу — Хору.