Читать «Аквариум (сборник)» онлайн - страница 321

Сергей сидел, прислонившись к пружинящему пологу палатки, и смотрел в ту сторону, откуда могла бы появиться Аля. Не то чтобы он ждал ее, с чего бы, и тем не менее ее недавнее появление в их лагере, заставившее вздрогнуть прикосновение легких рук к его плечам, все это помнилось так живо, так осязаемо, что просто не могло не иметь продолжения. Честно говоря, его не очень волновали последние события – ни увольнения (странно, что Софья так вдруг разошлась, кстати, ведь могла бы, между прочим, и его отчислить вместе с Костей Виноненом и Робертом), ни забастовка с голодовкой. Детские игры… Однако он готов был участвовать, почему нет, ребят жалко, не так уж они и провинились. А теперь все и вообще сбилось, неизвестно, как повернется. Впрочем, как будет, так будет. Он смотрел туда, в сторону Волги, где стоял ее дом, и ему мерещилась белая фигурка с букетиком голубых васильков – как тогда, в степи.

Но там, куда он смотрел, появилась другая знакомая фигура, и вовсе не в белом, а в голубой ковбойке и зеленых брезентовых штанах – бредущий откуда-то Слава Лидзь. Он размахивал руками и что-то кричал, издалека сразу не разобрать. Все повернули к нему головы.

Смотрел на него и Модест Ильич. Да, ситуация не очень приятная: у Валеры плохо с сердцем, не дай бог инфаркт, у Софьи что-то с ее застарелой язвой, работа в ступоре. Правда, он лично не очень зависел от экспедиционных дел, а был как бы сам по себе, по необходимости делая фотосъемку и потом передавая фотографии Софье Игнатьевне. В свободное же время он мог читать, писать, гулять по окрестностям или купаться в Волге. Софья, с которой он был знаком много лет, можно сказать, приятельствовал, особенно его работой не загружала. Вольный казак…

Теперь же он чувствовал сразу возлегшую на него ответственность, и не потому, что парни, почуяв свободу, могут и вовсе сойти с рельс, учинить анархию, а… Он даже не мог сказать почему. Все они были ему по-своему симпатичны, кто больше, кто меньше, очень разные, каждый с характером, с некоторыми даже интересно побеседовать, но все они тем не менее пока еще были отроками, хотя и мнили себя достаточно взрослыми. И заносило их здорово, иногда хотелось положить руку на плечо, сказать по-дружески: окстись, мил-человек… подумай немного… Но с другой стороны: думай не думай, а только жизнь учит, только опыт… Они за ним сюда, собственно, и приехали. За собственным опытом, не заемным.

Конечно, хотелось им помочь, да только как? В этом он был профаном. Какой из него воспитатель, если своих детей нет? Да и вряд ли бы из него получился хороший гуру, тут особый дар нужен. Единственно, что он чувствовал очень остро и, так сказать, сострадательно: у них как раз сейчас самый беспечный, самый напряженный, самый противоречивый, самый безбашенный, самый исступленный, самый трудный и, не исключено, самый яркий период жизни, о котором они будут часто вспоминать. Хотя кто знает…