Читать «Адское турне» онлайн - страница 57

Но Евгений Михайлович смирился с этим. Пусть будет так, если они хотят. Главное – это проект всей его жизни, который уже на финальном этапе. И Евгений готов был пожертвовать дружбой ради его завершения.

Секретные наработки Курчатова по разработке атомной бомбы, отвергнутые на начальном этапе в далеком 1948-м году, вдруг были спущены высшим руководством до их института с резолюцией: «Рассмотреть». Рассмотрели, изучили, внимательно, детально. Отправили отчет: «Перспективно, но с рядом доработок». В этот же день получили бумагу: «В работу».

И завертелось. Из архивов была запрошена вся необходимая документация, включая копии дневников и записных книжек великого ученого, в сжатые сроки получена и вновь изучена.

В период Великой Отечественной войны, когда разведка донесла Сталину информацию, что Америка готовит атомную бомбу, Верховный главнокомандующий дал задание Берии создать свою бомбу. Лаврентий Павлович поручил это дело физику-ядерщику Курчатову. Тот быстро предложил несколько направлений, по которым можно было идти, в основном касающиеся заряда атомной бомбы. Среди них – соли тория, дейтерид лития-6, уран и, собственно, Арес-17 – композит из первых трех веществ. Последний вариант был сразу же забракован как слишком затратный и отложен на самую дальнюю полку.

В июне 1987-го исследованиями опять заинтересовались. Из сухих цифр отчетов удалось извлечь не слишком богатую информацию – вроде как где-то даже был построен полигон для испытаний, изготовлены некоторые детали бомбы. Но потом… След терялся.

Ладно, хватит и того, что имеется.

Евгений Михайлович внимательно изучил наработки Курчатова и пришел к выводу, что Арес-17 – перспективное направление. И получил, к собственному удивлению и радости, полный карт-бланш. «Срочно в работу!» – кричал в телефонной трубке большой босс, которого и в лицо-то даже никто из местных институтских не видел, но все страшно боялись. А молодой ученый лишь с задором отвечал: «Сделаем!» Он знал – это действительно в его силах. Поэтому ругани высшего руководства и опасений не боялся. Проекту быть. И он работал. День и ночь. День и ночь. Без выходных. На износ.

В политику Евгений Михайлович не лез, но понимал – необходимость в разработке нового, доселе невиданного оружия – не простая прихоть высоких начальников. Что-то зрело в мире, что-то темное и пугающее. Это витало в воздухе, каждый это чувствовал, только боялся сказать вслух. Это присутствовало в новостях, а в особенности в недосказанности дикторов и в белых полосах между газетных строк. Это проскальзывало серой тенью в объективах фотокамер, не запечатлевшись на снимке. Напряжение, от которого начинает тихо, на грани слышимости, звенеть металл. В институте понимали – они в авангарде новой… Нет, не войны, но чего-то очень близкого к этому. И поэтому молчали, не смея говорить об этом, даже оставаясь наедине на кухне глубокой ночью, когда язык развязан спиртным. И молчание это было громче любого крика.