Читать «Ада Даллас (Ada Dallas)» онлайн - страница 150
Верт Уильямс
— Вы же знаете, как они пытались поступить с вами!
— Они хотели предать вас!
— Они пытались лишить вас того, что по праву принадлежит вам!
— Я никогда не позволю им этого!
— Я никогда не допущу!
И всякий раз аудитория отвечала ей ревом, напоминавшим рев моря во время шторма.
Так было везде — одна и та же речь с небольшими вариациями, одна и та же реакция толпы, хотя и с некоторыми различиями — в зависимости от состава и местности.
Вот центр округа Уинн в деревенской глуши, где родился Хьюи Лонг; раскаленное бело-синее небо над возбужденным человеческим стадом; красно-коричневые морщинистые лица, синие рабочие комбинезоны, рубахи цвета хаки, клетчатые бумажные платья. Все жадно ловят каждое ее слово, все верят ей, как не верили никому после смерти Лонга в 1935 году, когда доктор встретился с сенатором в коридоре.
Вот набережная в порту Морган-Сити. Мачты и нок-реи рыбацких судов, покачивающихся на волнах подобно черным крестам на фоне голубого неба; полуденный, насыщенный горячим солнцем воздух; отдающий мускусом запах только что пойманных и уже гниющих креветок и креветок, еще ожидающих своей очереди в прохладной мгле под сине-зелеными волнами Мексиканского залива; дочерна загорелые лица с черными усами и черными бачками, крики: «A-da! Ma chere! Eh la-bas!»
Новый Орлеан… Самодовольные лица всезнающей золотой молодежи. Прически «конский хвост» и ежик, яркие пиджаки и модные платья. Сосредоточенно внимающие фанатики. Их лояльность ни у кого не вызывает сомнений.
Богалуса. Нестерпимая вонь бумажных фабрик, отчего лишаешься слуха и зрения, и лица рабочих, обращенные к Аде.
Одна и та же картина во всех городах и городках: белые лица, старые домашние платья, застиранные воротнички и засаленные галстуки, испачканные маслом и бензином комбинезоны рабочих заправочных станций, блузки официанток; напряженные лица людей, отчаянно пытающихся постичь смысл происходящего.
Район Рейлроуд-авеню в Батон-Руже. Шоколадно-коричневые лица, грошовые стандартные сорочки, ярко-красные в желтую полоску майки, дешевые пиджаки, кричащая расцветка сатиновых блузок, темные лица «освобожденных» рабов, в эти минуты почти счастливых и радостно приветствующих Аду.
Женские клубы. Дамочки (в возрасте от тридцати до шестидесяти) в нарядных платьях с искусственными драгоценностями, поставленные перед труднейшей дилеммой, явственно читаемой на их невинных, обильно напудренных лицах. Их мужья утверждают, что Ада опасная смутьянка, а она вот перед ними, и нет у нее ни рогов, ни копыт, и она так мило улыбается за чашкой кофе. «Что вы! Она же душка! Совсем как мы!»
Правда, так говорили в женских клубах, не признанных высшим светом Нового Орлеана. В самом же городе — точнее, в том замкнутом кружке, который назывался светским обществом Нового Орлеана, — положение Ады ничем не отличалось от положения парии в Калькутте, внезапно оказавшегося на посту мэра.
В течение трех лет после того, как Ада, тогда еще просто жена губернатора, предприняла неудачную попытку быть принятой в «высшем свете» Нового Орлеана, между ней и этим светом шла открытая война, служившая предметом многочисленных насмешек и острот, — на приемах и балах передаваемых, однако, шепотком и с оглядкой. Память о докторе Смите, о де Нэгри и о полковнике Бартлете была еще свежа.