Читать «Агнец или Растительная овца» онлайн - страница 16

И вот день настал. Это было четвертое мая. Я помню события этого дня, словно он был вчера. Приступы паники начались прямо с утра – я попыталась подняться, но не могла встать с кровати. Вечер накануне я провела у стоматолога в кабинете, мне удаляли кусок лишней ткани, и постнаркозное состояние все еще продолжалось, конечно, это было по большей мере внушение, но я чувствовала свои зубы, я видела эти зубы – и они были огромны. Казалось, эти зубы занимали большую часть моего лица, казалось, они нарастали даже на лоб. Я чувствовала себя страшным и неприличным чудовищем. Я думала: ну как я пойду туда – с такими зубами. Обычно подобные вещи должны находиться внутри. Сопли не развешивают по лицу, язык не вываливают изо рта, зубы не выставляют наружу. Все это должно находиться внутри.

Мне привиделись какие-то зубные репортеры, вот они ходят по городу и ищут открытые рты…. Кто-то зазевался – и на тебе! Зубы пропали! Зубы – это хватка, нужно иметь очень крепкие зубы, чтобы пробиться вперед, счастье надо выгрызать! Раньше сумасшедшим выбивали все зубы, потому что считали, что там зараза, в зубах… Ну а теперь зубы, улыбка – это одежда, костюм. Хорошие зубы – это признак красивых успешных людей. Зубы несут в себе идею и смысл – как выдерживать жизнь…

И я ходила, ходила, и я лежала, каталась по кровати, сначала я хотела так прямо и написать: «Простите, Вера Александровна,  я не смогу быть на вечере, у меня тут, видите ли, зубы разрослись по лицу… Да, да, именно зубы. По лицу. Я – немного чудовище… Может, мы могли бы перенести на потом?!»

Так я хотела бы написать, но я знала, что должна побороться, и я ходила, ходила, я лежала, и вскоре написала сообщение, довольно противное, что-то про зубы, но без этих метафор, я написала, что не могу быть. Я написала и даже получила ответ. В этом ответе не было ничего, только «Я поняла», и ничего больше не было. Потом я ходила, ходила, лежала, и зубы постепенно начали возвращаться на место, но вечер уже шел, изменить ничего было нельзя.

Я вернулась в нормальное состояние только к ночи. Вышла подышать на балкон, там был очень свежий и поразительная май. Тогда я не знала о цене этой ошибки. Я думала: вот, я спасла нас обеих от позора, я не пришла на выступление с зубами по всему лицу. Но что-то уже тогда медленно тикало. Нерв этой ошибки появился, и дальше он будет расти и расти.

В тот самый момент, как я пришла к ней, он был довольно огромен. Я мечтала о прощении, я жаждала его как возможности начать новую жизнь. Жизнь, где ты всегда держишь данное слово и остаешься порядочным человеком.

И вот она поднимается, идет по проходу, люди подходят к ней, что-то говорят, она улыбается. Я жду, когда они отойдут. Я пытаюсь надавить изнутри на свою спину – только бы выстоять, только бы не сбежать. Все приготовилось к тому, чтобы сделать решающий шаг. И вот в какой-то момент люди отходят, я подхожу и говорю ей, стараясь смотреть прямо в глаза: «Здравствуйте, Вера Александровна, я хотела бы попросить прощения за свое поведение семь лет назад». Я говорю это, и она отвечает: «Ладно, ничего». И я вижу, что это обычная вежливость – она не простила меня и не простит. Она переводит внимание на другого человека, и я падаю – внутренний мир тут же обрушивается, и мы летим, но вовсе не так, как на картине Шагала. Мы опадаем на бешеной скорости, и я беру этот последний импульс, разворачиваю себя и увожу в следующий зал – там, где можно присесть. Я сажусь и понимаю, что мне надо домой. Я должна выбираться из этой истории. Я должна через некоторое время подняться, взять свою кофту и поехать домой. Я должна научить свою дочь никогда не давать своей психике сделать тебя непорядочным человеком. Я должна научить свою дочь жить по правилам – держать свою слово, не отказываться от помощи, быть благодарной и иметь уважение к заботе людей.