Читать «Агнец или Растительная овца» онлайн - страница 12

Как это прекратить? Как это прекратить? «Боже, верни мне нормальную жизнь. Дай мне контролировать свои поступки, не срываться в эту пропасть бормотания, морализаторства, какой-то несмешной перфоманс» – он хотел бы себя держать, знать свое поведение, иметь акции этого предприятия по имени Грегори Митт, не ходить наощупь как акробат, а понимать, как что работает в этой реальности, но кто-то прочно сидел на его месте, кто-то был в кабинете главы компании. И теперь он остановился и пытался всмотреться внутрь своей жизни, кто это был такой и почему он давал себе право управлять чужим поведением? Ладно еще, если это кто-то святой, а может, какой-то вообще первый попавшийся. И он стоял и смотрел, и пытался понять. Но сигналы были нечеткими.

– Выходи, выходи. Что ты там такое замыслил? Почему ты владеешь акциями компании моей жизни и сидишь в главном кресле? Почему ты не хочешь показываться? Выходи, дай на себя посмотреть, будь мужчиной!

Грегори бился словами о что-то невозникающее, пока вдруг не обнаружил, что он опять стоит посреди торгового центра, и вокруг него этот шар, и люди обходят его, а он говорит и говорит. И он опять, весь седой, выходит из этой ситуации и бежит, весь целиком бежит, ему кажется, что он бежит вместе со своими родителями, дядями и родственниками, вместе с историями из детства, с тетей-соседкой, у которой была маленькая кучерявая собака, с ее первым и вторым мужьями, со всеми праздниками, на которые они приходили все вместе, со всеми своими мечтами и их разрушением, с платьями бабушки Лизы, с платками от насморка, которые спасали его во время болезней, с херувимами, которых он придумал, чтобы не сдаться – он бежал по этому городу весь целиком компанией по имени Грегори Митт, и кто же это сказал, что у него не было акций, вот же, это он и сидит, это он и сидит в главном кресле, никакой не чужой человек, а он сам – седой мальчик в сердцевине новогодней игрушки, который родился творческим человеком, и с тех пор, куда бы он ни приходил, он видел так много всего сразу, что не всегда умел с этим справиться и начинал произносить – вслух.

– Простите…

– За что?

У него не было никаких праздников с тех пор, как умерла собачка тетки-соседки, он оставался один, наедине с языком, и только редко-редко приходил в этот торговый центр, чтобы увидеть малиновую птицу, которая сидела в клетке зоомагазина – ее, ту самую девушку за прилавком, которую он должен был уберечь от описания, он должен был не дать этому течению слов унести себя, и он всегда делал похожие вещи: приходил и смотрел в глаза этой птице, а потом случайно как будто задевал кормушку, чтобы оттуда высыпался корм вниз и всегда говорил: «Простите», а девушка всегда улыбалась и говорила: «Ничего», и в этот момент он был по-настоящему счастлив, как человек, у которого сбылась мечта – найти кого-то, с кем будет так хорошо быть. И он ходил по этому магазину, и у него было огромное желание на нее посмотреть, но он удерживался и смотрел на животных. А потом они подошли друг к другу, и он целовал ей запястья, целовал и целовал… нет, этого не было, когда начинались фантазии, он сразу как будто подскакивал, вздрагивал и немедленно уходил, чтобы только не начать при ней грезить.