Читать «Агенство БАМС» онлайн - страница 47

— Позвольте! Ни в каких женщин я не переодевался! — воскликнул он громко, нарушая все возможные приличия, но не в силах молчать на столь возмутительное предположение Оболенской. — Даже ради дела. Никогда. И что же вы, Настасья Павловна, так сразу отказались? Неужто вам настолько неприятна будет моя компания? О неприличии же речи не ведется. Вы будете моею женою, я — вашим супругом.

Эти слова он произнес с трепетом, который охватил его душу, и который, как смел надеяться Шульц, не был заметен никому кругом, особливо Оболенской.

— Никто не покусится на вашу честь, даю вам слово, — зачем-то пообещал он. — И позвольте узнать у вас, отчего вы так спешно отбываете в Петербург?

Он перевел взгляд на Аниса Виссарионовича, и по его виду понял, что и для Фучика сей пердимонокль его племянницы был совершенно неожиданен. Вновь вернувшись глазами к Настасье Павловне, он добавил тихо:

— Неужто вам так претит вся моя фигура и мое присутствие, ежели вы желаете избегать их впредь не только на Александре Благословенном, но даже в Шулербурге?

Послушать было Петра Ивановича, так все было просто и очевидно. Для него, быть может, ситуация и являлась таковой действительно, но вот для Настасьи Павловны представлялась сущей пыткой перспектива провести с Петром Ивановичем в одной каюте многие ночи. И если его сей факт, похоже, не волновал нисколько, что в очередной раз покоробило Оболенскую, то для нее было несомненно то, что при такой близости Шульца о нормальном сне на все время путешествия можно будет совершенно забыть. Не говоря уж о душевном покое.

И особенно досадно было то, что ничего из сказанного ею вчера Петр Иванович, похоже, не понял, если спрашивал теперь, чем же ей так неприятна его персона. А впрочем, это не так уж и плохо. Пусть и далее думает, что ей претит его общество, все лучше, чем если господин лейб-квор догадается, какую бурю рождает в душе Настасьи Павловны каждое его слово.

— Проблема в том, господин Шульц, — начала объяснять Оболенская то, что, похоже, было очевидно только ей одной, если учесть с каким недоумением смотрели на нее все присутствующие мужчины, — что взаправду мы с вами никакими супругами не являемся. И пусть я вдова и далеко не юная и не невинная, как вы вчера бестактно заметили, но все же это не причина… — Настасья Павловна запнулась, не зная, как объяснить, что именно ее смущает и при этом не выдать себя с головою. Так и не подобрав подобающей формулировки, она сказала:

— Не причина нам с вами делить одну каюту. Даже если вы и не покуситесь на мою честь… — кинув на Петра Ивановича взгляд искоса, Оболенская добавила чуть тише — так, что мог расслышать только стоявший рядом Шульц — то, чего говорить вовсе не собиралась: — что, возможно, даже жаль, — усмехнувшись следом, чтобы обернуть сказанное в шутку, она вернулась к прежней теме:

— Одним словом, не представляю, как только подобное могло прийти вам на ум, дорогой дядюшка. Что же касается вас, Петр Иванович, то фигура ваша мне приятна, как человека благородного и достойного, но… — Настасья Павловна передернула плечами, пытаясь придумать, как же ей объяснить свое нежелание находиться рядом с Петром Ивановичем — а вернее, слишком сильное к тому желание, коего следовало непременно избегать, — но неужели вам настолько не хочется переодеваться в женщину, что вы согласны на мою компанию, которая вам, как я поняла из нашей беседы накануне, тоже не особо по душе?