Читать «Агенство БАМС» онлайн - страница 23

— Идемте, Настасья Павловна, — все же совладав с приступом так и не начавшегося веселья, проговорил Петр Иванович неожиданно спокойным даже для самого себя тоном. — Нынче паромобиля за мной не прибудет, придется нам с вами прогуляться по Шулербургу пешком.

И он подошел к Оболенской, галантно подставляя ей руку. Взгляд лейб-квора остановился на губах Настасьи Павловны, которые сегодня он познал на вкус. И в мгновения эти, когда Шульц смотрел на Оболенскую, а она смотрела на него в ответ, думать Петру Ивановичу хотелось только об этом сорванном украдкой поцелуе, а вовсе не об убийце, который сегодня зашел столь далеко, что оставлять это и далее без должного внимания было кощунством.

— Дальше провожать не нужно, Петр Иванович, — сказала Настасья, когда они подошли к воротам городского особняка Оболенских. Весь путь, коий они, как и накануне, проделали молча, Настасья Павловна не могла избавиться от странного напряжения, виною которому было то, что произошло меж ними на сцене. Поцелуй, которым одарил ее господин лейб-квор, и сейчас еще словно горел на губах, поджигая кровь в венах. Даже несмотря на то, что прикосновение его губ было совсем недолгим, Настасью Павловну словно опалило огнем, который не сумел погасить ни безумный забег за злодеем, ни длительная прогулка по ночному Шулербургу.

И что такого было в этом мужчине, что он действовал на нее так? Да, привлекателен, но при дворе она видела и более красивых щеголей. Да, умен и даже остроумен, но таких Настасья Павловна тоже повидала вдоволь. Возможно, все дело было в том, что Петр Иванович был искренним. Никого из себя не корчил, не оперировал наигранными фразами… во всяком случае, за то короткое, но весьма бурное время, что они были знакомы.

И теперь, стоя рядом с этим мужчиной в тени акации, Настасье Павловне хотелось сказать ему вовсе не то, что она уже произнесла чинным тонном. На самом деле ей хотелось прильнуть к нему и умолять: «Поцелуйте меня еще, Петр Иванович». Так, как не целовал еще никто. Включая покойного супруга.

Алексей Михайлович вообще редко замечал жену среди своих бесконечных инструментов, металлических штуковин и шестеренок, а в тех редких случаях, когда все же удостаивал своим вниманием, лучшее, что она получала от него — это краткое прикосновение холодных губ ко лбу. И это даже сравнить было невозможно с горячими устами Петра Ивановича.

Какое-то время Настасья Павловна смотрела на Шульца, ожидая, что тот поймет, какие чувства ее сейчас обуревают и сделает то, чего ей так желалось. Но господин лейб-квор только коротко покашлял, словно прочищая горло, и сказал:

— Отчего же вы, Настасья Павловна, не позволяете проводить вас до дверей?

Оболенская замерла на несколько мгновений, пытаясь осознать сказанное и, нащупав железные прутья ворот, вцепилась в них, дабы не упасть, ибо ноги враз ослабели от постигшего ее разочарования.

— Дело в том, Петр Иванович… — начала Настасья и запнулась, ища подходящего предлога не позволить снова загнать ее в невольную ловушку. — Видите ли, дело в том, что папенька завел себе новую игрушку. У нас по саду бегает механический цербер! Папенька утверждает, что это мера воздействия против мальчишек из трущоб, ворующих у нас… — Оболенская кинула быстрый взгляд в сад. — Ворующих у нас груши! Мне бы не хотелось, чтобы вы свели с ним близкое знакомство.