Читать «Авантюры Прантиша Вырвича, школяра и шпика» онлайн - страница 31
Людмила Ивановна Рублевская
— У него аллергия. Это. врожденное. Некоторых веществ его организм не переносит. Лекарства оставлю и сделаю еще. Отвары — пить, мази — смазывать высыпания, если появятся. Но главное — дам список, от чего ему может стать плохо. Избегать определенной пищи, запахов. Он это перерастет. Лет в одиннадцать, думаю.
Прантиш вспомнил, что у Лёдника в детстве тоже была такая болезнь, — отец-кожевник не мог приспособить его к наследственному ремеслу, так как сын от запаха сырых кож покрывался болячками и терял сознание.
— Я могу еще его увидеть? — прошептал Лёдник. Пани склонила голову, светлые прядки, выбившиеся из прически, колыхнулись.
— Не знаю. Разве что мужу будет не до нас. Ты слышал, в Вильну даже Богинские приехали, хотят место воеводы для пана Михала. Тот оставил российскую императрицу ради такого случая. Пока неизвестно, чью сторону примет муж, — Богинские сейчас шляхту перекупают. Но ясно, что ожидается возня.
— Пришлете за мной, как только получится. Или ко мне мальчика привезите. За ним нужно наблюдать. И для вас я тоже лекарств передам. Мне кажется, вы совсем запустили свою болезнь. Помните мои рекомендации?
Лёдник что-то объяснял насчет снадобий, диеты и прогулок, а у Вырвича от известия, что Богинские здесь, даже дыхание сперло. А вдруг и панна Полонея приехала? Там, в Варшаве, она еще больше ввязалась в политику, каких только интриг не приписывали юной красавице. Прантишу, понятно, иные слухи рвали сердце. Но вот он, шанс, — если паненка здесь, не понадобится ли ей, как когда-то, отважный и ловкий рыцарь, способный выполнить любое, самое сложное поручение?
На прощание пани Агалинская спросила:
— Твоя жена красивая, Бутрим?
— Красивая, — ответил бывший слуга.
— Ты ее любишь?
— Очень.
Пани промолчала.
— Дай Бог вам счастья.
— И вам также, моя пани. И вам также.
Базыль проводил гостей до кареты, подсвечивая фонарем. Когда под колесами снова оказалась мостовая Старого Города, Прантиш въедливо-утвердительно спросил:
— Пани Саломее ничего не говорить?
Профессор вскинул голову:
— Почему же не говорить? Я сам ей скажу. Думаю, она все поймет.
— А кое-кто собирался меня в карцер сажать за невинные ухаживания за простой девицей. — не преминул упрекнуть студиозус, все еще кипевший от возмущения. Известно, прелюбодеянием грешили многие, при варшавском дворе так вообще считалось неприличным не иметь официальных любовников. Во время балов на площади перед дворцом стояли кареты, в которых можно было уединиться со своими амаратами от любопытных. В весях под Несвижем во многих семьях воспитывались им потомки князей Радзивиллов, иногда выплачивались небольшие пенсии. Но доктор, который исповедовал самоограничение, дисциплину и презирал развратных богачей, не имел в глазах студиозуса права на грехи! К тому же, одно дело — куртуазные интриги между аристократами или когда благородный пан обращает внимание на хорошенькую крестьяночку и пользуется правом первой ночи. И иное — когда слуга, холоп — в постели своей замужней хозяйки! Разбавляет мужицкой кровью кровь рыцарского рода! Пусть Лёднику присвоили шляхетское звание, по рождению же он — никто, обычный мещанин. Не так плохо доктору у Агалинских жилось, однако. Поимел своего счастья. Отвращение отразилось на лице Прантиша. Лёдник помрачнел.