Читать «Абхазский дневник» онлайн - страница 155

Но вот смотрю и думаю: зачем воевали (правда, освободили Абхазию силой) – все мегрелы тут остались. И будут ждать своего лучшего часа. Они постараются взять реванш, собравшись с новыми силами. Едва ли они смирятся с тем, что у них отняли дома и квартиры, имущество, вообще отняли землю, сады мандариновые… Я боюсь, что они станут бомбить город и превратят его в руины, могут убивать исподтишка, ведь ушли многие в горы, отравлять водные источники. И впустить их всех сюда нельзя – станут мешать, саботировать, проводить диверсионные акции и устраивать терроризм. Что-то еще будет! Мне тревожно. Не проглотят они эту пилюлю – потерю Абхазии, этого лакомого кусочка земли.

Злюсь и на абхазцев. Они набрали вещи и укатили опять в Гудаута, а мы снова тут остались в этих невыносимых условиях жизни. По прежнему нет воды, света, огня, все стекла у нас выбиты – впереди же зима. Заняли чужие дома, оставив на воротах записи, что занято и фамилии, сами уехали опять-таки. А мы снова тут и за все нам придется в случае отвечать. Нас второй раз тут грузины в живых не оставят. Сухумские беженцы абхазцы – жившие весь год в Гудаута и ограбленные тут грузинами, тоже приехали сразу, поглядели на свои разворованные квартиры снова укатили назад. А мы опять тут остались. Да, здесь жизнь тяжелая, голодная, ничего нет для жизни, но ведь мы тут так жили целый год – в условиях войны и блокады. Это был очень тяжелый год борьбы нашей за выживание. Гуадутцы так и не поняли этого. Вижу по их рассказам и их реагированию на наши сетования. И еще интересное. Те абхазы которые здесь оставались весь год, настроены более непримиримо по отношению к грузинам из-за всего пережитого. Мы же тут очень нагляделись на их нравы и наглость, когда они нас элементарно лишали даже куска хлеба. А абхазы, приехавшие из Гудаута благодушны, якшаются с грузинами-соседями как ни в чем не бывало, уже все им простили, жалеют их. Конечно, великодушие по отношению к поверженному (поверженному ли еще, как сказать?) противнику благородно, но и прощать все, значит, ждать снова повторения всего того, что было. Не все можно прощать! Я ничего не забыла, не простила. Хотя меня и не убили и не ограбили. Моя соседка Дареджан уже всем моим рассказала, как она меня спасала от гвардейцев три раза. Значит, не предательство не считается нормой, а возводится в степень великодушия и благородства. Она и мне несколько раз уже говорила об этом. Боится за себя. Я ей ответила, что и я ее в обиду не дам. Да, не выдала, но и доброжелательности по отношению ко мне, единственной абхазке, оставшейся в нашем доме, не было. Всю зиму ее муж гвардеец таскал по 10 буханок хлеба в дом и ни разу не предложил ни одной. Даже за деньги! Не спросили, есть ли у меня хлеб. А у меня его не было уже несколько месяцев и просить его я у них не могла. Сухари кончились, муки у меня не было… А у них было все – и хлеб, и мука и все прочее. Разве я могу это забыть? Не приди абхазцы, я бы с голоду околела. А сейчас они вместе со всеми бегают к абхазской машине за хлебом – и ничего. Будто так и надо! Да, так и надо, вот это и есть настоящая демократия, когда хлеб всем, а не избранной нации. Подавились бы они такой своей «демократией». Ребята абхазские не злобствуют, относятся к ним лояльно, никого не обижают. А они такие ужасы в своих газетах и по телевидению рассказывали об абхазах, напугали население до смерти. Знай грузины тут все, что их никто не тронет, они бы, к сожалению, не уехали. А так, их пропаганда лишь сыграла нам на руку – перепуганное грузинское население бежало сломя голову. Что было и нужно абхазцам. Их никто не гнал – сами бежали. Русские, как обычно, «и нашим и вашим». Кто будет кормить, с тем и останутся. Но грузины их не кормили и они стали ждать абхазцев, надеясь, что те к ним будут добрее. Так и случилось. Но вот сами-то русские не все были на высоте. Наступление абхазов их очень напугало – опасались за свои шкуры и имущество. Лишь бы не стреляли, была бы работа, хлеб и быт налажен, а там, кто ни будет, Бог с ним – абхазы ли, грузины ли… А впрочем, чего другого ждать. Были и сочувствующие, но скрывали это тщательно, боясь за себя. Ведь дал же один сосед Маргания, то ли мегрел, то ли абхазец по физиономии русской соседке за то, что она перед наступлением имела неосторожность сказать: «И на нашей улице будет праздник!». Или что-то вроде: «Когда придут наши». Так что язык нужно было все время держать за зубами. А я теперь молчу. О чем с ними говорить? Время само все расставит по своим местам. И история в будущем скажет свое слово.