Читать «Абсолютный Игрок. Книга 1. Кладбище Вселенной» онлайн - страница 11
Василий Головачев
«Нам нельзя оставлять следов. Найти объект и уничтожить! Хайд, помоги им».
Третий член команды, поддерживающий измученную свалившимся на нее несчастьем женщину, единственную уцелевшую из всей семьи пограничников, швырнул ее на диван и последовал за первыми двумя киллерами.
Однако поиск «кленового листа с глазами» ничего не дал. Тот действительно исчез, и даже обладавшие высокочувствительной паранормальной сферой пришельцы, потомки покинувших Землю тысячу лет назад интраморфов, свободно владевшие полем Сил, то есть энергией вакуума, не смогли обнаружить за пределами станции свидетеля их расправы над пограничниками.
Через час они ушли, забрав с собой убитую горем женщину.
А спустя минуту после их ухода погранзастава взорвалась.
БАНДА
С высоты Единорога – так прозвали гору жители окрестных деревень – Дебрянская равнина лежала как на ладони, и Влад невольно залюбовался среднерусским ландшафтом, сохранившим красоту и величие природы, присущей некогда поясу умеренного климата Земли, когда она еще была планетой, вращающейся вокруг оси сферой, а не гигантской лепешкой, растекшейся от удара по сверхтвердому дну Ада, как назвали люди скопление нагуалей. Но и после Катастрофы, расплющившей планету и остановившей Солнце, жизнь на ставшей почти плоской Земле не прекратилась, хотя сумерки остатков цивилизации длились долго – около тысячи лет, и лишь теперь земное человечество постепенно возвращало прежде завоеванное и овладевало знаниями, которые уже были когда-то доступными.
Влад бросил взгляд на медовое око светила, зависшее в шестидесяти градусах над горизонтом. Эта позиция называлась трианаром: звезда, давшая жизнь человечеству, медленно дрейфовала в пределах пространственного окоема между колючими стенами нагуалей, за четыре года проходя четыре эфемериды, четыре позиции – своеобразные «времена года», растянутые во времени, и на горбато-плоской Земле сменяли друг друга в хитрой последовательности «зима», «весна», «лето» и «осень». Правда, среднесуточные температуры этих «времен года» отличались не столь разительно, как в былые эпохи до Катастрофы. К вечно же торчащему в небе светилу люди в конце концов привыкли.
Когда Солнце остановилось, цикл жизни человека изменился. Сначала увеличилось время бодрствования и «сутки» стали двадцативосьмичасовыми. Потом постепенно увеличилось время сна, за ним время отдыха, и цикл работа-отдых удлинился до сорока четырех часов. Затем через две сотни лет человек привык бодрствовать шестнадцать часов и спать девять, таким образом, его «сутки» стали двадцатипятичасовыми. Год же теперь состоял из сорока деканов или четырехсот таких суток, на месяцы он не делился, а каждый декан состоял из десяти суток, называемых по старинке: понед, втор, середа, четвер, пятидневица, субота, воскреса, восьмерик, девятина и десятина, хотя в принципе жителей Земли количественные оценки их бытия не волновали. Надо же было как-то отсчитывать прошедшие периоды времени, для этого годился и принятый «неогригорианский» календарь.
Влад прислушался к тишине, подставляя лицо лучам Солнца, и внутри его, в голове, в сердце, в костях черепа, зазвучала глубокая торжественная нота ре, составляющая совокупный звук природы. Ре была нотой восхождения, нотой надежды, до Катастрофы природа Земли звучала в интервале нот фа и соль, после Катастрофы этот звук опустился в низ октавы, и едва не погибшая природа планеты долго издавала общий звук до – ноту тревоги и умирания.