Читать «Абрамов. Дела российские» онлайн - страница 308

—    Мама, мама, не сходи с ума! — Это Манька-то мне.

Нет, буду, буду сходить! Да вы откуда, говорю, понаехали? От каких матерей-родителей? Да неужели же, говорю, вас дома ничему не учили? Лежите, срамницы, крыльцо запало снегом, в дом не попасть. Все, все, говорю, за лопаты! До единой!

Выгнала. Даже одеться не дала. В одних платьишках выскочили.

Живехонько загребли. Не дорожки — улицы на весь мир побежали.

Умеют. Ведь они из деревни все. Это тут без мате-риного-то глаза обленились, волю забрали, а дома-то они чуть на ноги встали — лопата в руки...

Ну и все. И женихи нашлись. Я вечером-то того же дни из бани возвращаюсь, тоже и я лопатой орудовала, вся употела, — у них полно ребят. Негде сесть.

Вот так, говорю, и живите, чтобы к вам со всего света дороги вели, а я поеду. Меня коровы ждут, дома ждут.

Уехала.

И вот не знаю, прожила я, нет недели-то три дома, от Маньки письмо: мама, я замуж выхожу. А вскорости по ейным-то следочкам и другие побежали. И общежитие распалось. Да...

Ну дак уж тут летом Манькины подруги в гости приезжали, было у нас смеху.

— Ты, ты, — говорят, — Кирилловна, нас замуж выдала. По твоим дорогам к нам женихи побежали.

А может, и по моим? Может, еще и теперь бы в девках сидели, кабы я порядка не навела?

1981

САН САНЫЧ 1

Услужливые товарищи из областного управления культуры нам предложили сразу несколько туристских маршрутов. На выбор. Обжитых, хорошо обкатанных. А мне вдруг захотелось дикости. И в том, конечно, немало повинна была Франция, где я только что побывал.

Красивейшая, культурнейшая страна! Распахана, разделана и разрисована, как парк. И что скрывать, у меня попервости сердце пухло от зависти. А потом какой-то сдвиг внутри — и мне вдруг стало скучно. Где же тайны, где же извечные загадки земли? Где нехоженые тропы, где ни с чем не сравнимый дух первоздаи-ности?

И вот мы с приятелем котомки за плечи, батог в руки — и пошли-пошагали куда глаза глядят.

Ух, радость! Ух, счастье! Ночлег у костра на берегу речки или озерка — с ушицей, пахнувшей дымком, с росяной свежестью, с восходами и закатами; парное молоко прямо из-под коровы; чистое, как небо, как леса, российское слово...

Но, увы, так было недолго, каких-нибудь дня три, пока мы держались в зоне жизни, то есть пока мы крутились возле асфальтового шоссе и расползающихся от него проселочных усов, а потом дороги кончились, началась непролазная глушь, из которой то и дело выныривали заброшенные и задичалые деревни и деревушки.

Скоро наши котомки отощали, от комарья не было пощады даже днем, а потом еще одна беда — заблуди-

лись. Это уж исключительно по моей вине: я, спросонья разжигая костер, вместе с газетой спалил местную вер-стовку.

И вот бродим, часами бродим по замшелым ельникам да болотам, шастаем взад-вперед по бывшим доро-гам-тележницам, сплошь заросшим матерой травой да дудкой, с завистью вглядываемся в синее небо, где то и дело в непроглядных глубинах вспыхивают серебряные крестики пассажирских лайнеров (Нечерноземье же! Сердце России!), а куда податься? Как выбраться к ближайшему жилью?