Читать «А я люблю военных...» онлайн - страница 6

Он был так трогателен на носилках в наручниках, что эфэсбешники смотрели на него уже без всякого подозрения – какой там гранатомет, когда человек и свой-то вес не держит. Это было очевидно без всякой специальной экспертизы.

И тем ни менее из гранатомета по кортежу президента жахнули, за что эфэсбешников по голове никак не погладят. Они явно ждали крупных неприятностей и явно связывали эти неприятности только со мной. С кем же еще, Валерка-то пребывал в абсолютнейшей беспомощности, даже на побои не реагировал. Таким образом все нехорошие эмоции моих попутчиков доставались исключительно мне, чего я (по причине своей красоты) от мужчин терпеть не привыкла, а потому расстраивалась чрезвычайно, поскольку сама-то была в наручниках и ответить им достойно не могла, хотя руки сильно чесались.

Только не подумайте, что меня били. Ни в коем случае. Это я мечтала их побить, эфэсбэшники же вели себя интеллигентно, особенно если учесть только что состоявшееся покушение и головомойку, им по этому случаю предстоящую. Даже в таких, очень настраивающих на грубость условиях, эти ребята вели себя как настоящие мужчины и ограничивались лишь редкими косыми взглядами, но больше демонстрировали равнодушие.

В чем же, спросите вы, заключались тогда их плохие эмоции? Именно в этом и заключались, отвечу я. Что может быть хуже косых взглядов от таких красавцев? О равнодушии уже и не говорю, любая женщина знает как невыносимо оно, особенно тогда, когда равнодушие это исходит от молодых и приятных мужчин. Уж чего только я не делала, чтобы равнодушия избежать: и пела, и орала, и ногами топала, и оскорблять их пробовала, и требовала к барьеру – все бесполезно. Даже полковник, сгоряча назвавший меня стервой, уже взял себя в руки и не реагировал.

Я смирилась, подумав: «Надеюсь, хоть опохмелиться-то перед допросом дадут? Допрашивать похмельного человека без всякой анестезии жестоко. Пусть после этого не говорят мне, что там нет пыток.»

Куда нас с Валеркой доставили, до сих пор не ведаю – окон в автомобиле не было. Валерку сразу же унесли, а меня определили в камеру.

Каталажка досталась вполне сносная, и просидела я там недолго: едва от салата отмыться успела, как потребовали меня к уже знакомому полковнику. Тут же выяснилось, что он даром времени не терял и многое уже разведал, даже имя мое узнал.

– Присаживайтесь, Софья Адамовна, – пригласил полковник, кивнув на кресло.

Я присела, готовая храбро отрицать все, но как только заглянула в его глаза, так сразу какие-то глупости и залепетала.

«Как тяжело, когда на тебя смотрят с таким вот безапелляционным подозрением, – подумала я. – Уже и сама сомневаться начинаю, не я ли сдуру пальнула в президента, руки мне некому поотбивать!»

Впрочем, я тут же решила, что сомнения мои связаны исключительно с похмельным состоянием, способным вселить неуверенность даже в самого черта, а потому заявила: