Читать ««...Спасай Россию!» Десант в прошлое» онлайн - страница 26
Алексей Михайлович Махров
— Но почему же, Ваше Высочество? Кстати, называйте меня просто Мореттой — мне будет приятно.
— Охотно, только тогда и вы называйте меня Ники. Ах, Моретта, ведь ваши родители никогда не согласятся, чтобы их дочь, к тому же — чужая невеста, поехала в страну, которую они считают варварской. А мое отечество так прекрасно!
— У вас, наверное, уже лежит снег, Ники?
Так, по географии твердая единица. М-да, не дворянская это наука, география. Извозчики-то на что?
— Что вы, Моретта, сейчас у нас стоит такая же погода, как и в Берлине. Вот чуть позже действительно ударят морозы. Ваше… Моретта, скажите, вы любите охоту?
— Ах, нет! — она смешно морщит носик. — Стрелять в бедных зверей — это ужасно!
— Да нет, я говорю не об охоте с ружьями. Любите ли вы охоту с собаками?
— Да, да! Это так забавно: скакать по полям, брать барьеры, и гнаться за лисой…
— О, Моретта, это только изнеженные англичане травят собаками лис, а мы — мы берем волков и медведей! Ах, если бы вы знали, как это прекрасно, когда под подковами звенит мерзлая земля, заливается на разные голоса свора, и ты мчишься вперед, и пронзительный ветер сечет лицо, и выдавливает из глаз слезы восторга. И взять волка, живьем и бросить его к ногам своей… — я обдуманно умолкаю.
Проняло! Как Бог свят — проняло! Она смотрит на меня с восторгом. Надо продолжать.
— А потом, после охоты, как замечательно увидеть вдали золотой купол церкви, услышать благовест, и радоваться, и смеяться, и сожалеть лишь о том, что не можешь обнять весь этот простор, всю эту ширь, всю бескрайнюю Русь!
— Как прекрасна ваша родина, Ники — шепчет Моретта заворожено.
Ну, теперь последний штрих — Баттенберг не слишком богат, и вряд ли баловал тебя дорогими подарками. А у нас в резерве — тяжелая артиллерия господина Фаберже!
— Моретта, я должен сказать вам: я люблю вас. Я знаю, что мой удел — несчастная неразделенная любовь, знаю, что ваш избранник — достойный человек, который любит вас и сделает вас счастливой. Но в память о том, что несчастный русский осмелился вас полюбить, я прошу, я умоляю вас принять это.
Моретта разглядывает шевровый футляр, потом открывает его и замирает в немом восхищении. Слава, слава русским ювелирам!
— Это белое золото и эти бриллианты пусть напоминают вам о снегах моей милой родины. А эти рубины, из которых сложено сердечко, пусть цветом своим напомнят вам о той горячей крови, которая готова ради вас излиться вся, до последней капли, из сердца того, кто счастлив одной лишь мыслью о том, что вы иногда вспомните его с состраданием.
Добил! До конца! Теперь уйти, пошатываясь точно от непосильной ноши. Не оборачиваться, не смей! Вот так, молодец. А теперь — спать, спать, спать. Завтрашний день, полагаю, принесет мне множество хороших новостей.
Интерлюдия
"Железный канцлер" был несколько озадачен просьбой императора явиться "на ковер". Оба они были уже немолодыми людьми — чего уж там, старыми пердунами, ему самому перевалило за 70, а Его Императорское Величество Вилли давно уже разменял восьмой десяток. Ну не то чтобы очень давно, но в таком возрасте, знаете ли, год идет за 10. И вот ничегошеньки на этот день не планировалось — ни визита английского посла (напихать бы ему за спину свежего уголька из Эльзаса и отвесить пинка — годы годами, а на один полноценный удар, знаете ли, хватит, для такого дела не жалко), ни нижайших просьб депутатов рейхстага. Может быть, заявился кто-то из «бывших» — ну там курфюрст Саксонский какой-нибудь, нижайше просить назад «владения»? Так такому визитеру не упустит случая отвесить пинок Императорское Величество, присутствие канцлера для этого совершенно не требуется.