Читать ««Сатурн» под прицелом Смерша» онлайн - страница 152

Я за такую программу перемен в России, которая будет понятна каждой семье и обеспечит достойную жизнь каждому гражданину России.

Будучи депутатом Госдумы, я ездил по России — удручающая материальная бедность селян в России меня поразила. Проезжая даже по центральным регионам — Ивановской, Владимирской, Ярославской и даже Московской областям — я видел мрак никому не нужных полуживых деревень и их обитателей. Нужен новый алгоритм действий для решения этой насущной проблемы.

Пока же мы все еще стоим на мели после того проклятого, окаянного 1991 года, когда Запад одержал победу в холодной войне (в том числе с использованием предательства верхов) над своим извечным славянским врагом…

СССР начал терять авторитет после середины 1950-х годов.

«Ни один враг не принес столько бед, — говорил Дмитрий Федорович Устинов, — сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина…»

— Согласен с вами, Николай Кондратьевич. Я недавно познакомился с высказыванием Уинстона Черчилля на эту же тему по случаю своего 90-летия, по-моему, это было в 1964 году. Вот чем он выстрелил тогда гостям, похвалившим его за многолетнюю борьбу с советской властью: «К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вред стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему», — заметил Александр Козлов.

— Все правильно, я тоже читал эти оценки Хрущева бывших политиков — советского министра обороны и британского премьер-министра…

* * *

Не обошли они стороной и разговора о репрессиях уже не периода Ежова, а послевоенных, во времена Берии. Именно они ужалили патриота Козлова в самое сердце. Во второй половине 1948 года Сталин стал часто болеть, а в 1949 году он перенес, по-видимому, первый микроинсульт. Все это усилило борьбу за власть среди ближайшего сталинского окружения. Особенно Маленкова, Берии и Хрущева. Последний перехитрил всех ходивших в разное время в фаворитах у Сталина, где кровью, а где нарами и отставками.

— Не до судеб людских им было, — заметил Козлов. — Они сражались открыто и подковерно за посты на великом Кремлевском троне. Они ждали смерти Хозяина и сделали все для того, чтобы период безвластия наступил поскорее.

— Его отравили. Убивают и предают слабеющих и стареющих суверенов только близкие соратники. Так было во все времена. Не случайно Сталин часто тасовал, как карты, кремлевских политиков и руководителей правоохранительных органов. Не успел он заняться только Берией и Хрущевым — его могильщиками, — грустно заметил Кондратенко.

— А вообще, Сталин — личность неординарная и неоднозначная. Историческая память — прекрасный способ управлять обществом и массовым сознанием. Она отвечает на вопрос: кто он — тиран или герой? Кто он, по-вашему? — спросил Козлов.

— Продукт своего времени — изделие большевизма. Повсеместные, кровавые репрессии — тиранство с паранойей вперемешку, а бурное развитие отечественной промышленности в тридцатых годах и Победа в минувшей судьбоносной и тяжелейшей для СССР войне — несомненные его заслуги. Цена ее — это другой вопрос. Она очень тяжелая. Вы, Александр Иванович, лучше меня знаете ее стоимостные величины…