Читать ««Радость моего общества»» онлайн - страница 71

Эти приготовления вознаградили меня, к тому же, одним из четырех-пяти неизгладимых впечатлений жизни: после выхода из "Вампум-кафе" мы пораньше отправились отдыхать, чтобы с утра сразу продолжить путь. Пока Кларисса принимала душ, Тедди безмятежно спал на одной из двойняшек, подпертый с двух сторон большой и маленькой подушками. Я забрался на другую кровать и выключил свет. Свернулся калачиком и пытался согреться под прозрачными мембранами, которые в "Вампум-мотеле" назывались простынями. Комнату освещала только луна — она просачивалась через все жалюзи и шторы. Я услышал, как выключился душ. Через мгновение тихо вышла Кларисса, по моей просьбе оставив включенным свет в ванной, но закрыв дверь. Для Клариссы в комнате была кромешная тьма, но, поскольку мои глаза привыкли к сумраку, для меня комната состояла из лоскутов света и тени. Обмотанная полотенцем, Кларисса пробиралась на ощупь. Формально я спал, но был не в силах оторвать от нее взгляд. Став в профиль на фоне шторы — силуэтом в пробивающемся лунном свете, — она скинула полотенце, подняла над головой футболку и скользнула в нее. Тело Клариссы, очерченное по контуру серебристым свечением, было соблазнительнее, чем я мог себе представить. Затем она присела и, покопавшись в пластиковом пакете, встала и надела еще какое-то белье. Мне подумалось: а не грех ли то, что я делаю — не перед господом, перед ней? И я простил себя. Припомнив, что я мужчина, а она женщина, и это в моей природе — смотреть на нее. Хотя легкость, с которой сняла передо мной одежду, проистекала, возможно, из того, что она не считала меня существом сексуальным.

Сколь бы неотразимым ни было это зрелище, я не привнес в него ни ощутимого зноя желания, ни холодной отрешенности любования. Потому что знал — и тот и другой подходы останутся невознагражденными, так что превалирующим чувством на остаток ночи для меня стала изоляция.

Утро пролетело в сумятице младенческих надобностей. Гремели вещи открывались бутылочки, Кларисса отворачивалась, чтобы покормить грудью. Хотя мы спали хорошо, поездка утомила и сбила с ритма нас обоих. Всё же к семи часам мы были в дроге, и очень скоро — в Нью-Мексико.

* * *

Нью-Мексико сжал меня тисками ностальгии, хотя я никогда прежде там не был. Только шесть часов спустя, на въезде в Эль-Пасо, я понял, что меня так разбередило. Дело в том, что в южных районах Нью-Мексико начинает смотреться, ощущаться, обоняться как Техас. Северный Нью-Мексико в сравнении — тропический лес; он выглядит так, словно в почве циркулирует чрезвычайно избирательное удобрение. Камни взрываются красками. Радужные складки прошивают уступы столовых гор и уходят в землю. Сизовато-зеленые суккуленты живописно усеивают буро-желтые холмы, а в отдалении порой мелькает гигантский цереус, миролюбиво вскинувший руку, как инопланетный пришелец.

Но южный Нью-Мексико — бесплодный, выветренный и плоский. Клариссе по ходу поездки вздумалось отключить кондиционер, опустить окна и дышать пылью. Солнце начало припекать мне правую половину лица, и мы беседовали, перекрикивая рев ветра в салоне. Она рассказала, что ее банковский счет иссякает и она боится, что ей придется бросить учебу, таким образом утратив шанс достигнуть в конечном итоге повышения доходов. Она сказала, что опасается, как бы ей не пришлось вернуться в Бостон, подчинившись требованиям бывшего супруга, а ей непонятно, на кой они ее бывшему в Бостоне, учитывая, что Тедди его мало интересует. Все эти дурные вести были изложены без жалости к себе, как простые факты, и я почувствовал острый призыв смягчить ей падение: ведь рушилась ее жизнь. Однако чем поддержать ее, кроме зажигательного танца, мне в голову не приходило. Вероятно, можно было оказать моральную помощь, но я уже сомневался в своем статусе и по этой части.