Читать ««Пёсий двор», собачий холод. Том I» онлайн - страница 23

Это его таврские толстосумы научили. Они уже много лет ничего не делают, только потрясают косами, а все их боятся. И драться тоже научили они, и ещё много чему, не чета папаше-пьянице. Хотя Гришевич и до общины многого нахватался. Своим, comme on dit, умом.

Ум этот самый и тело нужно держать в тонусе, только так чего-нибудь и добьёшься. С год назад, уяснив, что община больше ничем делиться не намерена, Гришевич переключился на простую и изящную финансовую аферу. Приходишь из обычного Порта в Пассажирский, толпишься у причала, вылавливаешь себе иностранца понаивней и предлагаешь услуги проводника, а там только успевай подбирать купюры. Зачем им выбирать малолетнего прыща? Parce qu'il parle viele verschiedene Sprachen, that’s why. Как так вышло? Да просто папаша-пьяница работал сторожем в кабаре, весьма и весьма этими же иностранцами любимом, а Гришевичу оставалось только причесаться поприличней, кухонную тряпку захватить — и вперёд, набирайся знаний о жизни. Так по-птичьи и усвоил главные слова всех основных европейских языков.

И ещё важно не забывать, что иногда новым возможностям следует открыться. Поэтому, когда Гришевич подцепил в Порту молодого турко-грека по имени «что-то-что-то-что-то-бей», он даже не расценил это сразу как руководство к действию. Турко-грек со смехом объяснял на вполне убедительном росском, что приехал учиться в Йихинской Академии. Деньгами сорил, не спрашивая о настоящих ценах, — как и все они. Но не все начинали вдруг рассказывать, что потратиться нестрашно, потому что студентам Академии предоставляют жильё и вполне пригодную для жизни стипендию.

И тогда Гришевичу отворился новый увлекательный мир.

Мир, в котором люди бледнеют и теряются от одного только лёгкого тычка. Мир, в котором тебе в самом деле платят деньги за то, что ты иногда заглядываешь послушать чей-то трёп. Мир, в котором предоставляется бесплатное жильё (комнату Гришевич трезво разделил с кого-то-беем).

Мир, в котором богатство само течёт в твои карманы.

В Порту, где малолетний мальчишка может только выживать, а никак не жить, и в общине, которая своего не упустит и своим не поделится, мир «городской» был так — байкой, слухом, почти легендой, воспоминанием совсем уж детских лет при кабаре. Мол, хорошо им, пай-мальчикам, легко, потому и глупые такие. Но уж сколько лет Академия на земле петербержской стоит, а из портовых пойти туда студентом будто один только Гришевич догадался. Или, может, ему одному таланта хватило? Брать-то всех берут, да только из тех, кто вступительное эссе осилит, тут турок-грек преувеличил. Писал Гришевич плохо и с ошибками, но зато тему себе придумал чрезвычайно умную: про европейские слова, которые на росский не перевести, потому что нет таких слов в росском. Взяли.

Нынешним своим положением Гришевич наслаждался вот уже три месяца, и с явлением Метелина оно сделалось только забавнее. Врезать аристократу было спорным решением, но больно уж тот отсвечивал брильянтовыми перстнями, да ещё косился эдак презрительно, раздражал очень. Отпора Гришевич не боялся — скорей уж опасался, что исключат. Но как иначе узнаешь, исключат или нет, кроме как попробовав? И как дальше свои дела планировать, не зная? Это была проверка того, как далеко простирается устав.