Читать ««Ледокол» для Наполеона (Лживый миф о «превентивной войне»)» онлайн - страница 25

Понимая, что отрывок из отчёта де Нарбонна, мягко говоря, не подтверждает версию о готовящемся нападении России, О. Соколов заявляет, что «рапорт Нарбонна не имеет ничего общего с тем, что позже будут писать в мемуарах! Вот что на самом деле докладывал генерал-адъютант императора, не в изложении его секретаря через сорок лет, а именно тогда, накануне войны». После этого О. Соколов приводит текст рапорта де Нарбонна, который в принципе мало чем отличается от отрывка Н. Шильдера. В целом он приводит читателя к тем же выводам: русские переходить не будут. Но удивляет другое: этот отрывок О. Соколов взял из воспоминаний пасынка Наполеона Евгения Богарне! Почему мы должны считать за истину в последней инстанции воспоминания Богарне и не верить мемуарам, скажем, Меттерниха, г-н Соколов объяснять не счёл нужным, так же, как и то, почему наполеоновский генерал граф Ф.-П. де Сегюр назван у него «известным творцом мифов». Наверное потому, что бригадный генерал де Сегюр, входивший в близкое окружение Наполеона, не знал о «готовящемся русском нападении» и простодушно сообщил то, что слышал от де Нарбонна: «Александр будет стараться избегать битвы против слишком сильного противника и сумеет решиться на все жертвы, чтобы затянуть войну и ослабить силы Наполеона».

Воспоминания А. де Коленкура О. Соколов вообще проигнорировал. Между тем граф приводил те же самые слова Александра I: «Я не обнажу шпаги первым. Я не хочу, чтобы Европа возлагала на меня ответственность за кровь, которая прольётся в эту войну. В течение 18 месяцев мне угрожают. Французские войска находятся на моих границах в 300 лье от своей страны. Я нахожусь пока у себя. Укрепляют и вооружают крепости, которые почти соприкасаются с моими границами; отправляют войска; подстрекают поляков. Император обогащает свою казну и разоряет отдельных несчастных подданных. Я заявил, что принципиально не хочу действовать таким же образом». А 10(23) июня, за сутки до нападения Наполеона, государь писал графу А. Н. Салтыкову: «Ежечасно ожидаем быть атакованы. С полной надеждой на Всевышнего и на храбрость Российских войск, готовимся отразить неприятеля».

Важным доказательством того, что Александра I не мог даже помышлять о нападении на Великое Герцогство Варшавское были международная обстановка, сложившаяся в начале 1812 г., а также численность русской армии. Накануне нападения французов Россия вела уже две долгих войны: с Персией (1804–1813) и Османской империей (1806–1812). Мир с последней М. И. Кутузову удалось заключить за месяц до наполеоновского вторжения. В январе 1812 г. вспыхнул мятеж в Кахетии, инспирированный турками и французами. Русским войскам в течение всего 1812 г. пришлось вести упорную и тяжёлую борьбу с мятежниками. В Европе Россия осталась без союзников, единственный потенциальный союзник — Великобритания — был скован, не без наущения Наполеона, начавшейся в июне 1812 г. Англо-американской войной.