Читать ««Ледокол» для Наполеона (Лживый миф о «превентивной войне»)» онлайн - страница 12

В конце 1803 г. Александр Павлович отправил письма королю Пруссии и императору Австрии с призывом «остановить стремительный поток французской мощи, готовый выйти из берегов, для того чтобы обеспечить общее благо и спокойствие Европы в будущем». О. Соколов считает эти слова признаком «агрессивных» намерений со стороны Александра I. При этом О. Соколов «забывает», что побудило царя вступить в переписку с германскими монархами. В мае 1803 г. Бонапарт занял Ганновер, грубо нарушив свою договорённость с Александром о независимом статусе этого города. Несмотря на неоднократные представления русского Двора по этому поводу, французский император отвечал невразумительными объяснениями. Именно поэтому Александр I и призвал германских государей заставить Наполеона освободить Ганновер.

Поворотным моментом в отношениях между Александром I и Наполеоном стало убийство герцога Л.-А. Энгиенского, представителя родственного Бурбонам рода Конде, жившего в суверенном Герцогстве Баденском. 10 марта 1804 г. Бонапарт отдал приказ о его захвате и доставке во Францию. В ночь с 14 на 15 марта отряд французских драгун выполнил приказ Первого консула. Герцог Энгиенский был доставлен в Венсенский замок под Парижем. Хотя Наполеон признавал, что за герцогом не числится никаких преступлений, тем не менее военный суд обвинил его в подготовке убийства Первого консула на английские деньги и приговорил к расстрелу. 21 марта 1804 г. во рву Венсенского замка герцога Энгиенского расстреляли. О. Соколов, по всей видимости, считает убийство герцога вполне оправданным: «Казнью герцога Энгиенского Первый консул показал, что между ним и Бурбонами нет ничего общего. Поворота назад быть не может. Бонапарт отныне стал таким же „цареубийцей“, как и члены Конвента, осудившие на смерть Людовика XVI».

Что ж, с последним утверждением трудно не согласиться, но не стоит после этого удивляться, что цареубийца Бонапарт навсегда стал в глазах Александра I вне закона. Монархическая Европа отреагировала на убийство герцога трусливым молчанием. Только русский император выразил резкий протест. Наглый ответ Талейрана, который фактически назвал Александра I отцеубийцей, привёл к тому, что во второй половине 1804 г. русское посольство покинуло Париж, «этот вертеп разбойников», по определению самого Александра I. Он понял, что его покойный отец ошибался — с Бонапартом нельзя «иметь дело»: он не «могильщик революции», он её наследник и преемник.