Читать ««Корабль изуверов» (скопцы-контрреволюционеры)» онлайн - страница 12

Так вербовало скопчество свою армию «воинов христовых…» Угрозой и уговором, лаской и подкупом, обольщением и хитростью. А где можно было — там и открытым насилием, даже не спрашивая воли своей жертвы. Ибо изуверы всегда знали страшную власть оскопления: кто оскоплен — раньше или позже придет в их ряды…

Конечно, меньше всего верили сами вожаки скопчества в апокалипсический бред о «144.000 святых». Со всей выразительностью необходимо подчеркнуть, что оскопители всегда преследовали еще и другие, более реальные, классовые и узко-личные цели: привязать искалеченного человека к своему хозяйству, приобрести в его лице безропотного дешевого или даже бесплатного работника, а впоследствии, может быть, и «приемного сына», который обеспечит бесплодному скопцу спокойную старость и сохранит его капитал.

Ибо нож в руках скопца — единственный доступный для него способ «оставить поколение…» И, лишая других возможности живого преемства человеческой жизни, скопец тем самым обретает для себя нечто вроде преемства накопленных капиталов, какое-то призрачное подобие земного бессмертия.

После человека — остаются дети. После скопца — только деньги… Так самой смертью своей скопец утверждает на земле некий высший и гнусный закон скопидомства.

КРУШЕНИЕ.

Беспощадным обличающим приговором прозвучала для этой религии менял и ростовщиков Октябрьская революция.

При первых раскатах ее — там, в Ковенском переулке, содрогнулись пассажиры «большого корабля». Ибо революция поразила их в самое сердце. Она посягнула на их классовое святое святых. Она нанесла сокрушительный удар капиталу, этому единственному в сущности божеству скопца.

Вчерашние скопцы-гостинодворцы повесили замки на двери своих магазинов; биржевые маклера и мелкие спекулянты почувствовали себя словно рыба, выброшенная на сушу; менялы, ростовщики и банкиры, спасая спрятанное в кубышках золото и серебро, как потревоженные пауки, расползлись куда-то в темные щели…

Они не теряли надежды на «лучшие дни». Они притаились до времени, также как и их деревенские «братья во христе», скопчествующие лавочники и кулаки.

Это — черта общая всем сектантам. В годы гражданской войны они злопыхательствовали, угрожали, не упускали случая замутить водицу антисоветской пропагандой. А если деревню захватывали белые банды, они встречали в лице местных сектантов надежных агентов и наводчиков, с готовностью выдававших палачам «жидов, комиссаров и коммунистов».

Позже, когда революция, разбив врагов, укрепила свои позиции, сектантство изменило лицо: оно надело личину лойяльности, стало перекрашиваться в защитный цвет, приспосабливаться к новым политическим условиям.

Евангелисты стали вдруг друзьями и продолжателями советского строительства («строят коммунисты — достроят евангелисты»), анисимовцы объявили Ленина «таким же великим человеком», как безграмотный дворник «отец Онисим дорогой», а чуриковцы затянули «интернационал», переделав его на свой лад.