Читать ««И БЛИЗКИ СМЕРТНЫЕ ЧЕРТЫ...»: ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ» онлайн - страница 2

(Сколько гибелей шли к поэту, Глупый мальчик, он выбрал эту. — Первых он не стерпел обид, Он не знал, на каком пороге Он стоит и какой дороги Перед ним откроется вид…)

У ахматовской «Поэмы» был прямой источник – поэма М. Кузмина «Форель разбивает лед», во втором вступлении к которой был воссоздан архетип посещения поэта мертвецами:

Художник утонувший Топочет каблучком, За ним гусарский мальчик С простреленным виском.

Свой сон, послуживший толчком к созданию этих строк, Кузмин подробно описал в дневнике, в нем все – и дети, явившиеся с того света, и – что, может быть, самое главное и ужасное, – осознание хозяином инфернального характера визита, и ужас, вызванный этим осознанием… В поэме Кузмина смерть Князева (опять-таки с небольшим легендарным сдвигом: на самом деле поэт выстрелил себе в грудь, а не в висок) оказывается в параллели с другим знаковым событием той эпохи – смертью художника Сапунова, утонувшего в Финском заливе, недалеко от Териоки, во время катания на лодке, в которой находился и Кузмин.

Легенда, запечатленная в двух величайших русских поэмах XX века, сделала по-настоящему бессмертным имя юного гусара – чего, конечно, никогда бы не смогли сделать ни его стихи, ни его короткая жизнь. Имя Князева вошло в список имен, ставших своего рода метонимией того времени – 1913 год предстанет пред пережившими революционный и послереволюционный хаос символом навсегда ушедшего счастья – как это мы видим в стихотворении Георгия Иванова:

Январский день. На берегу Невы Несется ветер, разрушеньем вея. Где Олечка Судейкина, увы, Ахматова, Паллада, Саломея? Все, кто блистал в тринадцатом году, – Лишь призраки на петербургском льду. Вновь соловьи засвищут в тополях, И на закате, в Павловске иль в Царском, Пройдет другая дама в соболях, Другой влюбленный в ментике гусарском, Но Всеволода Князева они Не вспомнят в дорогой ему тени.

ВСЕВОЛОД КНЯЗЕВ. «И БЛИЗКИ СМЕРТНЫЕ ЧЕРТЫ…»:ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Сонет. «Прошли года… Былые радости, печали...»

Я памятью живу с увядшими мечтами:

Виденья прежних лет толпятся предо мной…

Лермонтов

Прошли года… Былые радости, печали Сменились новою, томительной тоской, И, как в гробу мертвец, нашли себе покой Все чувства прежние, что сердце волновали. Встают передо мной теперь воспоминанья, Мечты прошедшие, прошедшая любовь… Зачем, не знаю сам, бужу те чувства вновь – В них мало радости, там горечь и страданья… Но все же я люблю года поры златой, – Там чувства светлые, там первые желанья, Там восхищение пред чистой красотой, С слезами детскими невинная любовь, И вы, разбитые холодностью мечтанья… Пускай вы горестны, но я зову вас вновь…

«Я не хочу, чтобы, когда умру я…»

Я не хочу, чтобы, когда умру я, Мой хладный прах вложили в тесный гроб И, положив на грудь цветы тоскуя, Молитвой обернув мой бледный лоб, Спустили в темную, глубокую могилу И мой плененный труп засыпали песком, Сковав и без того умершую уж силу И дух мой, без того заснувший крепким сном. Нет, я хочу, чтоб океан холодный Мой бренный прах бушуя покрывал, Чтоб только он, безбрежный и свободный, Мне лоб и грудь волнами омывал.