Читать ««Звезды кремля»» онлайн - страница 80
Александр Мирославович Хоминец
Гарью дышащим черным крестом,
Без оглядки безносая косит.
Кто сказал, что исход предрешен,
Даже если всего двадцать восемь.
И пусть ноет предательски мозг,
Что вражин так бесчисленно много.
За тебя будет шорох берез,
Стынь сибирская станет подмогой.
Лютая грызет тоска, надежда еле теплится,
И нутро без табачка мается.
Как полынь стать на ветру колючем треплется,
Гнется да никак не сломается.
И упрямая русская суть,
В «нет», собьет с незаслуженной спеси.
Псы железные адский свой путь,
Кончат здесь в зажигательной смеси.
И среди брани злой политрук,
Душу тронет простыми словами:
Андрей напутственным молящим тоном:
«Братцы некуда нам отступать
Стойте братцы столица за нами»
Лютая грызет тоска, надежда еле теплится,
И нутро без табачка мается.
Как полынь стать на ветру колючем треплется,
Гнется да никак не сломается.
И упрутся в родимую твердь,
С новой силой напор отбивая.
Закружит вакханалию смерть,
Ни любви, ни пощады не зная.
Лютая грызет тоска, надежда еле теплится,
И нутро без табачка мается.
Как полынь стать на ветру колючем треплется,
Гнется да никак не сломается.
Но пусть сводит с ума жуткий стон,
И стальной вихрь головы сносит.
Кто сказал, что исход предрешен,
Даже если всего двадцать восемь.
Лютая грызет тоска, надежда еле теплится,
И нутро без табачка мается.
Как полынь стать на ветру колючем треплется,
Гнется да никак не сломается.
В зале тишина, я не даю им прийти в себя и сразу даю вступительные аккорды следующей песни «Полверсты огня и смерти»:
Впереди отрезок чистый,
Мы на нём почти статисты.
А у дальней кромки поля,
Враг хоронится в кусты.
И оттуда самоходки,
Бьют по нам прямой наводкой.
И по флангу не объехать.
А по полю полверсты.
Полверсты огня и смерти.
В серых маленьких конвертах.
Разлетятся похоронки.
Грусть тоску приумножать.
Но приказ поставлен Ставкой.
Кто-то молится, украдкой.
Кто-то, молча, стиснул зубы,
Кто-то вспомнил, чью-то мать.
Есть сигнал для наступленья.
Всё вокруг пришло в движенье.
Хошь не хошь а деревеньку,
До заката нужно взять.
Вонь соляры, грохот траков.
Экипажи из штрафбатов.
Нам бы только поскорее.
Пол дистанции сорвать.
Полверсты огня и смерти.
В серых маленьких конвертах.
Разлетятся похоронки.
Грусть тоску приумножать.
Но приказ поставлен Ставкой.
Кто-то молится, украдкой.
Кто-то, молча, стиснул зубы,
Кто-то вспомнил, чью-то мать.
Экипаж неровно дышит.
Наш мехвод поэму пишет.
Влево, вправо всё, что можно.
Выжимает из движка.
Я ору как малахольный.
Но с болванкой бронебойной.
Мы в последнее мгновенье,
Разминулись в два вершка.
Начинается потеха.
Будет немцам не до смеха.
Башню вправо, выстрел, спёкся.
Вот ещё один готов.
Мы друг друга прикрываем.
И одно лишь твёрдо знаем.
Мы Отчизну защищаем,
Не за ради орденов.
Ветераны встали и отдали честь, причем все, дружно не сговариваясь, а я решаю все закрепить и продолжаю песней – «На последнем рубеже»:
