Читать ««Если», 2000 № 01» онлайн - страница 16

Брат Евстохий рассуждал так: без ножа князь не сможет вернуть себе исконное обличье, а если он не успеет превратиться в человека до Рождества, то так навсегда и останется волком. Наверняка к вечеру князь-волколак будет сговорчивее. Обдумывая предстоящую беседу, чернец направлялся к придорожной корчме Павилы, что на левом берегу Двины. Негоже, конечно, монаху обретаться в злачных местах, но до обители идти долгонько, а в корчме можно еще и кое-какое жертвование собрать — народ во хмелю добрым становится.

Вечер.

Корчма Павилы стояла на бойком месте, где летом налаживали паромную переправу. Со двора ее видны были стены новой полоцкой крепости, выстроенной на холме, на правом берегу, у самого слияния Двины и Полоты. Удобное положение (к городу близко, но все же на другом берегу, а стало быть, в стороне от пристального княжеского взора) делало корчму излюбленным местом для самого разного люда.

Сегодня в жарко натопленной светлице яблоку негде было упасть. Хотя народ еще не вполне освоился с праздниками новой веры, лишний повод пображничать воспринимал с пониманием. На более светлой и просторной половине стояло лишь два длинных стола. За одним несколько княжеских дружинников играли в зернь, попивая хмельной мед. За другими угощались зайчатиной и жареными голубями купцы — смоленские и ганзейские. На половине для простолюдинов столов было больше и стояли они теснее. Здесь мужики и ремесленный люд пили пиво, брагу и зеленое вино, заедая мочеными яблоками, квашеной капустой да солеными огурцами. Было шумно.

Кладоискатель Галт, забившись в дальний угол, чувствовал себя одиноким среди шумного скопа. Отдавшись мрачным мыслям, он мелкими глотками отпивал пиво из жбана и временами отламывал кусочки от лежащего перед ним маленького каравая хлеба. Год был несчастливым, в отличие от предыдущих, когда богатые клады легко давались Галту и он мог позволить себе жить на широкую ногу. Однако богатство ушло так же легко, как и далось, а годы веселой жизни оставили на лице Галта морщины и мешки под глазами. Галт поседел, лицом осунулся, телом погрузнел. Он угрюмо размышлял о приближающейся старости, о том, что нет у него ни семьи, ни дома, ни друзей, а всего-то и есть, что поношенная одежда да фиал с папороть-кветкой. Даже оберег пришлось заложить Павиле. Зимой клады не ищут, а как дожить до лета?..

В корчме появился новый посетитель — монах-чернец. Он принялся неспешно ходить меж столами, останавливаясь ненадолго у каждого гостя, скромно протягивая чашу для подаяния. Кто-то глядел мимо, кто-то бросал мелкую серебряную куну или ногату, троица веселых охотников швырнула монаху несколько беличьих шкурок. Наконец служитель Божий добрался до Галта и задержался перед ним. Галт, погруженный в тяжкие думы, чернеца не заметил. Монах собрался было уже идти дальше, но, задержав взгляд на лице кладоискателя, застыл. Рука с чашей дрогнула. Несколько мгновений монах пристально смотрел на Галта, который все так же был глух и слеп.

Наконец брат Евстохий опомнился, но обход столов продолжать не стал. Вместо этого он ссыпал в суму содержимое чаши, направился к Павиле и смиренно попросил у него, Христа ради, немного молока и хлеба. Павила наделил Божьего странника кувшинчиком молока и большим караваем. Со всем этим монах вернулся в угол, где сидел кладоискатель, уселся напротив Галта и принялся попивать молоко и заедать его ломтями хлеба, которые отрезал от каравая дорогим ножом с рукоятью в виде серебряной головы рыси. Монах не смотрел на Галта, резал хлеб медленно и аккуратно, стараясь, чтобы лезвие поярче сверкало в огнях многочисленных свечей, откладывая нож на столешницу с показным стуком. И добился своего.