Читать ««Если» 2010 № 5» онлайн - страница 171

Получился. Вторым произведением Тенна, вышедшим спустя год, стал хорошо известный нашим читателям рассказ «Игра для детей». По мнению многих, один из лучших у Тенна. Во всяком случае после второй попытки славу писателя, как одного из ведущих сатириков и юмористов послевоенной американской НФ, уже никто не подвергал сомнению.

В некрологе Уильяма Тенна справивший свой 90-летний юбилей Фредерик Пол вспоминал: «На филадельфийской Конвенции 1947 года было, как всегда, множество трепа, который в основном сводился к двум темам: „Ну, как ты?“ и „Где служил?“. Потому что недавно закончилась Вторая мировая, и мы не видели друг друга годы. Но как только указанные две темы обсуждений оказывались исчерпанными, чаще всего поднималась третья: „А ты читал „Игру для детей“?“. Рассказ только что появился в „Astounding“, и автором был никому не ведомый Уильям Тенн».

Вообще-то Филипп Класс писал не только фантастику — под другими псевдонимами выходили детективы, научно-популярные статьи и книги и даже любовные романы. Но прославился он только в фантастике. При том, что сочинил по американским меркам всего ничего. Почти полсотни рассказов за первое десятилетие творческой деятельности и полтора десятка — за последующие сорок лет. Плюс роман и повесть — не самые удачные.

Начало же было бурным. Одним из первых литературных агентов новоиспеченного Уильяма Тенна стал тоже не абы кто — сам Теодор Старджон. Он же в конце сороковых открыл начинающему автору мир американского фэндома — в последнем, кстати, долго бытовало мнение, что это всего лишь новый псевдоним Генри Каттнера. Символичное заблуждение! Но совсем скоро — после появления таких шедевров, как «Бруклинский проект», «Шутник», «Нулевой потенциал», «До последнего мертвеца», «Освобождение Земли», «Срок авансом» и «Уинтроп был упрямцем», — автора уже ставили в один ряд с тем же Каттнером, а также Робертом Шекли, Фредериком Брауном и Эриком Фрэнком Расселлом. Наиболее смелые критики и вовсе выводили творчество Уильяма Тенна из великой литературной традиции, у истоков которой стояли Свифт и Вольтер.

Доля истины в последнем сравнении присутствовала. Потому что Уильям Тенн мог быть просто заразительно-смешным, а мог подниматься до беспощадной, гневной и сардонической сатиры в духе более поздних Лафферти или Воннегута. Тот же упомянутый выше «Бруклинский проект» можно читать как уморительную и «окончательную» (в том смысле, что все сказано, тема закрыта) байку на тему временных «хроноклазмов». А можно — и так читали рассказ 1948 года тогдашние продвинутые американские фэны — как совсем несмешную сатиру на милитаристскую паранойю, на вековое презрение «яйцеголовых» со стороны военных и политиков. И конкретно — на сенатора Маккарти и затеянную им в первое послевоенное десятилетие «охоту на ведьм». Впоследствии Тенн не скрывал, что именно это и имел в виду, сочиняя свою историю о секретных экспериментах с машиной времени.

В 1968 году одновременно вышли его единственный роман «О людях и чудовищах» и единственная же повесть, изданная отдельной книгой, «Лампа для Медузы». Роман, переписанный из рассказа «Люди в стенах», критики сравнили со свифтовским «Путешествием Гулливера». Только на сей раз в положении знаменитого путешественника, попавшего не в Лилипутию, а в Бробдингнег, ощутило себя земное человечество, завоеванное инопланетными гигантами. Люди ютятся в своих жилищах, как мыши в наших домах. Но и, как мыши, практически неуничтожимы — вот вам и весь оптимизм…