Читать ««Джамп» значит «Прыгай!»» онлайн - страница 139

– С тобой все в порядке, цыпа? – спросила она. – Ты не болен? Когда я увидела тебя на улице, то подумала…

– Нет, нет. Все в порядке. – Барский покачал головой и улыбнулся, когда официант поставил бокал с пурпурной жидкостью. – Просто мне надо выпить.

В Москве частенько попадаются такие притончики под видом баров, рюмочных и столовок. Обычные забегаловки работали до семи-восьми вечера, а потом функционировали до рассвета «только для своих клиентов». Сколько их ни закрывали, им удавалось возродиться снова. Спрос и предложение, печально подумал он. В его случае спрос был чисто алкогольный. Единственная женщина, которая его интересовала, красовалась на рисунке Крюкова.

Он принюхался, и воображение подсказало, что самогон был достаточно крепким и обжигающим. Вероятно, если его нахлебаться до бровей, то можно ослепнуть. Как они его назвали? Ах, да «Русская березка» – примитивный мутноватый подкрашенный брюквой первач. Он согрел стакан в руке, но выпил не сразу. Он хотел сжиться с болью, зная, что очень скоро она притупится. Он был человеком выдержанным, желудок его был пуст, так что это зелье сработает быстро. Он вытащил бумажник и рассеянно и забывчиво развернув его на глазах у присутствующих, вручил официанту сотенную бумажку.

В телевизоре раздалась стрельба. К столу подсела девушка и рассеянно, словно скучая, положила руку ему на ширинку. На это он сейчас был настроен меньше всего, но неожиданно вдруг почувствовал эрекцию. «Надо же, подумалось рассеянно, порой не допросишься, а тут вдруг… Ну нет, только не с этой…»

Но девушка вдруг легонько сжала пальцы и посмотрела ему в глаза столь призывным и манящим взором, что он испугался, что через секунду с ним случится эякуляция на ровном месте. Девушка прошептала:

– За полсотни можно в рот, а за сотню – в это место.

– А за две? – рассеянно пробормотал он поднимаясь.

– Куда угодно, – улыбнулась она и прыснула.

У нее не хватало трех зубов, кожа была угристая, нос крупный и туфлеобразный, но его тянуло к ней таким мощным призывным импульсом, что он сам себе казался кобелем, унюхавшим текущую сучку.

Они прошли в глубь кафе по коридору. Длинный темный коридор пропах кошками, пережаренными овощами и хламом. В конце его были еще три двери, одна из которых выходила во двор, и в которую его сюда привели, а две других были помечены буквами «М» и «Ж».

«М» оказалось мрачной комнатушкой, выложенной грязным серым кафелем и содержавшей два писсуара, кабинку и умывальник, почти переполненный окурками.

Шлюха села на унитаз, привычным движением спустив бретельки платья с плеч и обнажив крупные груди с уныло висящими сосками, каждый, наверно, величиной с его кулак.

«Да здравствует хлюпанье влажных влагалищ!» – прочел он надпись над головой дамы и ухмыльнулся.

«Писать на стенах туалета, увы, мой друг, не мудрено… – вспомнился ему его афоризм, начертанный на клозетах Высшей школы. – Среди гавна мы все поэты. Среди поэтов мы – гавно».