Читать ««Библейский текст» в творчестве Бродского: священное время и пространство» онлайн - страница 6

Руслан Измайлов

И. Бродский этого высшего смысла не показывает. В этом стихотворении он не вступает в сферу «иконотопоса», как это имело место в стихотворении «Исаак и Авраам». Здесь поэт идет по пути, по которому пошла живопись эпохи Возрождения, по пути прямой перспективы, а она обречена на изображение земного времени и пространства. Снова обратимся к работе Б. В. Раушенбаха. Он показывает беспомощность «реалистической» живописи, дерзающей изобразить высшую реальность. С иконой сравнивается фреска Джотто «Сретение», «в которой колонны показаны без каких-либо деформаций или обрывов. Здесь толстая колонна отгородила престол от Марии и Симеона, и Младенец не связан более с надпрестольным пространством. Фактически здесь показан обычный обряд воцерковления, совершаемый над каждым младенцем мужского пола, и поэтому исчезла исключительность изображаемого события, сцена приобрела характер бытовой зарисовки. На иконе школы Андрея Рублева отображен поворотный момент истории человечества, событие эпохальное, у Джотто — событие повседневное. Джотто еще очень близок к средневековью, и он понимает, что принизил в своей фреске смысл события. Он пытается скомпенсировать это изображением ангела (которого нет ни в Св. Писании, ни в Св. Предании), однако этот придуманный им ангел не может вернуть сцене необходимое ей символическое звучание».

Почему же И. Бродский не показал высшего смысла Сретенья? Конечно, поэт не обязан быть догматически и канонически строг и точен. Поэт не богослов. Он волен в своем выборе пути. И. Бродский, находясь в рамках христианской культуры, центр тяжести переносит на второе слово этого понятия, на культуру. Он идет по «ренессансному» пути. Этот путь позволяет человеку быть предоставленным самому себе. И. Бродский говорил, что ему ближе всего из христианских систем кальвинизм, «потому что согласно кальвинистской доктрине человек отвечает сам перед собой за все. То есть он сам, до известной степени, свой Страшный суд».