Читать ««Белое дело». Генерал Корнилов» онлайн - страница 21

Ранним утром 3 марта Николай Романов покинул Псков и направился в Ставку. В дневнике он записал: «Кругом измена, и трусость, и обман». Несколько дней бывший царь находился в Ставке. Он рассчитывал вместе с женой и детьми уехать в Англию, но под давлением революционных масс и Петроградского Совета Временное правительство отказало ему в этом. 8 марта прибывшие из Петрограда правительственные комиссары возьмут его под арест и на другой день доставят в Царское Село, где уже арестованной находилась его семья. Они пробудут здесь до конца июля, когда по йриказу Керенского их отправят в далекий Тобольск...

Между тем революционные события развивались с такой стремительностью, что и отречение царя в пользу Михаила оказалось «цветами запоздалыми». Когда днем 2 марта лидер кадетской партии П. Милюков на массовом митинге в Таврическом дворце заявил о предстоящем переходе власти к новому царю, в ответ раздались яростные крики: «Долой монархию! Долой Романовых!» Орган Петроградского Совета газета «Известия» писала: «Возврата к монархии быть не может!»

Ко времени отречения Николая II в Петрограде уже было сформировано Временное правительство. Его состав и программа во многом явились результатом переговоров и соглашения между думским Временным комитетом и эсеро-меньшевистским Исполкомом Петроградского Совета, который фактически передал свою власть буржуазным партиям. Определялось это теоретической выкладкой, согласно которой Россия переживает буржуазную революцию, ей предстоит еще долгий путь капиталистического развития и потому социалисты не могут взять на себя управление страной. По убеждениям меньшевистского и эсеровского руководства, на этом длительном этапе необходимо единение всех «живых», «творческих» сил, демократических элементов всех классов и групп (в том числе и буржуазии), ибо в противном случае (при наличии острых социальных противоречий и неустойчивом положении) будет нарастать угроза гражданской войны с ее непредсказуемыми последствиями, не исключающими и угрозу самодержавно-монархической реставрации.

В сущности, такая точка зрения проистекала из страха перед тем, что революция освободит все то отрицательное, что скопилось в обществе за десятилетия его подавления и угнетения, из неверия в созидательные силы народа. Призрак «пугачевщины» терзал российскую интеллигенцию, значительную часть которой представляли меньшевики и эсеры. Но они не понимали или не хотели понимать того, что в исторически переломные периоды, в революционные эпохи реальная опасность для революции и демократии таится не в их развитии и углублении, реализующих коренные интересы народа, а как раз в противном: в торможении и остановке революции, дающих возможность консолидации силам контрреволюции и реставрации. Такова была точка зрения большевиков,