Читать ««Белое дело». Генерал Корнилов» онлайн - страница 144

Человеком, который переломил упадническое настроение Керенского, скорее всего, был комиссар Севернргр фронта меньшевик В. Войтинский. Связавшись с ВЦИК, он в конце концов получил сообщение, что его меньшевистско-эсеровское руководство поддерживает отправку в Петроград войск с фронта, как это бьщо в июле. Это сообщение, по-видимому, вдохновило В. Войтинского. Явно в обход «нелояльного» Черемисова он предпринял лихорадочные усилия по розыску генерала, готового двинуть воинские части к столице. Таковым рказался П. Краснов, еще в конце августа назначенный Корниловым командиром 3-го конного корпуса взамен А. Крымова, которому предстояло возглавить Особую Петроградскую армию. Однако принять корпус Краснов смог уже после того, как корниловский мятеж провалился. Керенский, выразив политическое доверие корпусу, тем не менее рассредоточил его но всему Северному фронту.

Еще утром 25 октября Краснов, находившийся в г. Остров, получил приказ о движении 3-го корпуса к Петрограду, но поздним вечером того же дня из Пскова последовало распоряжение, отменяющее этот поход. Краснов решил лично выехать в Псков за разъяснением: у него еще свежо было воспоминание о судьбе своего предшественника А. Крымова, оказавшегося между жер-ровами разноречивых приказов Корнилова и Керенского. Черемисов, по воспоминаниям Краснова, рекомендовал ему «остаться в Острове и ничего не делать» — форма, сама по себе довольно странная для взаимоотношений военных, да еще в боевой обстановке.

Однако встреча с комиссаром Войтинским «перевернула» Краснова. Вдвоем пошли к Керенскому, который все еще в состоянии депрессии пребывал нд квартире

Барановского. Но, увидев Краснова, он ожил... Трудно сказать, кто кого убедил попытаться одним «коротким ударом» захватить Петроград: Керенский, Войтииский и Барановский Краснова или наоборот. Скорее всего, инициатива принадлежала этой тройке. Краснова убедили, что имеется полная возможность не только собрать все части корпуса воедино, но и усилить его другими пехотными и кавалерийскими частями. Но Краснов пока располагал лишь примерно 700 казаками. Расчет, однако, делался на быстрый подход подкреплений.

Ранним утром 26 октября «поход Керенского—Краснова» начался. Черемисов был поставлен перед совершившимся фактом. Когда утром того же дня Н. Духонин из Ставки запросил штаб Северного фронта о дальнейших намерениях «главкосева», начальник штаба генерал С. Лукирский ответил: «Он приказал снять посты революционного комитета и продолжать продвижение по железной дороге частей 3-го конного корпуса».

Дальнейшая судьба Черемисова опровергает подозрения в рассчитанной политике лишить Временное правительство поддержки в критическую минуту. Вскоре по приказу II. Крыленко, назначенного Советским правительством Верховным главнокомандующим, Черемисов был арестован. После того как его освободили, он эмигрировал и еще в 20-х годах проживал в Дании. Он написал воспоминания, в которых старался снять с себя многочисленные обвинения либо в «скрытом содействии большевикам», либо, напротив, в действиях «по директивам» неких конспирированных «монархических центров», считавших, что падение Керенского приведет наконец к разгрому революции и демократии. Но единственное, что, по-видимому, было присуще Черемисову в октябрьские дни,— это общее для многих генералов и офицеров нежелание спасать опостылевшее им Временное правительство. Не исключено, что при этом Черемисов видел себя в какой-то особой, «наполеоновской» роли. События давали некоторые основания для подобного рода прожектов. Во всяком случае, он готов был принять от Керенского пост Верховного главнокомандующего. Командующий Западным фронтом генерал П. Балуев даже просил Духонина «удержать главкосева в должных границах».