Читать «Кошка Шредингера» онлайн - страница 4

— А какой образной системой ты пользовалась до этого? — спросила я.

Мне, естественно, стало не по себе от упоминания об очередном переводе стрелки.

— Своей, — захихикала она (по крайней мере, смайлик свидетельствовал о том, что она захихикала).

— А в твоей образной системе как обозначается то, что ты называешь теперь «стрелка»?

— В моей… ну, я это называла «переключение». Щелк! И включилась другая программа.

— А кто включает?

— Да кто угодно. Обстоятельства. Выбор. Иногда — внешние факторы. Чаще всего «гад, который перевел стрелку» — сам человек. Ты, я… Причем мы это делаем совершенно неосознанно и потом говорим: «какой-то гад»…

— Все это, конечно, очень интересно, но тут мы бессильны что-либо изменить, — сказала я ей, чтобы, наконец, отделаться.

Тема была для меня слишком близкой и болезненной, чтобы еще раз перемалывать ее со случайной знакомой.

Почему-то еще в достаточно раннем возрасте я представляла, нет, знала, что буду старой. Я уверена, что никто из моих ровесников тогда об этом не задумывался: возраст сорок-сорок пять лет казался порогом, за которым люди уже не живут, — так, доживают, в лучшем случае. Я же знала о собственной будущей старости всегда и втайне надеялась, что, может быть, за то, что я уже заранее много раз пережила ее в предвидении, в разнообразных вариантах болезни и одиночества, даже нищеты, — за это мне Кто-то-Там-Наверху пошлет хотя бы спокойную и счастливую старость (насколько она вообще может быть таковой).

Случались у меня другие предчувствия, когда я заранее видела и представляла, кем могу стать. Проходили годы, я не становилась ни этим, ни тем, но все образы, все так и не сбывшиеся варианты моей судьбы оставались мне дороги, как будто еще ждали меня где-то.

Уже закончив университет и даже основательно забыв все, что я там постигла, я часто ловила себя на мысли: «Когда я буду учиться на таком-то факультете…» На том, на который на самом деле я не пошла, выбрав в свое время другой.

Умом я прекрасно понимала, что учиться я больше никогда не буду. Нельзя учиться на всех факультетах зараз, нельзя стать одновременно художником, музыкантом, математиком, писателем, ученым, оставаясь при этом всегда молодой, вечно влюбленной, вечно ожидающей того, единственного, и вечно встречающей его, и — и еще не забыть стать счастливой матерью. Я все еще ловила себя на мысли-чувстве-состоянии: «Когда у меня будут дети…»

Теперь, к моим двадцати девяти годам, я точно знала, что детей у меня не будет: неожиданная беременность, случайная инфекция, неудачная операция… Не хочу говорить подробнее, но вот уж точно, «какой-то гад перевел стрелку». И при этом постоянное ожидание какого-то (теперь уже точно не моего) будущего, где у меня будут свои дети, меня не покидало.

И я так запуталась во всех этих чужих-своих будущих и несбывшихся настоящих, что порой, особенно осенью, меня просто охватывала непонятная ностальгия о том, чего никогда не было и не будет, но что должно было быть.

Невозможным было еще одно: одновременно ожидать будущего и жить в нем. А ведь ожидание будущего — это и есть счастье. Если бы можно было всегда находиться перед какими-то событиями, чтобы они оставались у тебя впереди, и при этом проживать их, и при этом проживать их все сразу; и к тому же еще предвидеть те повороты судьбы, которые эти события от нас отрезают…