Читать «XV легион. Последний путь Владимира Мономаха» онлайн - страница 55

– Расскажи нам что–нибудь, Виргилиан, – сказала Транквилла.

Старше Грацианы на два года, она была смелее и не боялась перекинуться с мужчиной намеком, улыбкой.

– О чем же мне рассказать?

– О чем хочешь. Расскажи нам какую–нибудь смешную историю.

– Все мои истории печальны.

– Печальное придет потом. А теперь мы хотим смеяться.

– Ах, – всплеснула она руками, – я и забыла затопить очаг.

Это была девическая хитрость, чтобы оставить Грациану и Виргилиана наедине. Виргилиан знал, что такие минуты надо беречь, ловить эти мгновения, более дорогие, чем часы на ложе опытной в любви красавицы, но всякий раз, когда он оставался вдвоем с Грацианой, он забывал все нежные слова и ему казалось, что ей скучно с ним. Он робко взял ее руку в свою и стал перебирать детские пальчики. Грациана сидела, не глядя на него, отвернув голову в сторону, и ее ресницы трепетали не то от набегающих слез, не то от страха. Ей, в самом деле, было жутко и сладко сидеть так с этим человеком, про которого Транквилла уверяла ее, что он приезжает второй раз из далекого Рима только ради рее. Было бы не так страшно, если бы он говорил что–нибудь. Но он молчал и, она чувствовала это, смотрел на нее грустными глазами. Пусть бы он сказал ей о своей любви, как говорит Лентул Транквилле, раз он приехал ради нее из Рима. Но он молчал.

Может быть, он и не думает любить ее? Тогда зачем же он не отпускает ее пальцев, когда она делает движение, чтобы отнять их у него. Какой странный человек! И как от него всегда пахнет духами. Она решилась спросить:

– Как называются твои духи, Виргилиан?

– Посидониум. Из пестумских роз. А пахнет не розами, а вербеной.

– Ты скоро уезжаешь в Рим?

– Но я опять вернусь, Грациана.

И ему казалось, что он, в самом деле, вернется, чтобы еще раз сидеть так с глазу на глаз, держать в своей руке ее пальчики и смотреть на нее.

– Ты обещал подарить мне свои стихи, Виргилиан.

– Я непременно сделаю это до отъезда. Попрошу отца Транквиллы переписать их, употребив для этого самый лучший пергаментный свиток, и поднесу их тебе в футляре из пурпура.

Уже школьники покидали студию, оглашая воздух радостными криками. В дом вошел Транквил и вместе с ним Дионисий. Он забрал свой свиток и каллиграфически написанную копию, вынул кошелек и, отсчитав три золотых, удалился.

– Три золотых? – захлопала в ладоши Транквилла.

– Это не такая уж большая цена за мои слепнущие глаза, – улыбнулся грамматик.

– Бедный отец, – обняла его дочь.

– А теперь, – продолжала она, – мы будем есть утку, и пирог с вареным луком, и похлебку из овощей. И ты, Виргилиан, останешься с нами.

Она убрала со стола письменные принадлежности, принесла посуду, летала из кухни в дом, как беззаботная птичка, чуть бледная от бессонной ночи, проведенной в холодном саду с Лентулом, который так заботливо укутывал ее в свой шерстяной плащ. Но в ней было столько здоровья и жизнерадостности, что их могло хватить еще на много ночей.