Читать «XV легион. Последний путь Владимира Мономаха» онлайн - страница 42

– Виргилиан, – продолжал Скрибоний, – прошу тебя, открой мне то, что тебе говорил Аммоний!

– То, что он говорит всем.

– Нет, я знаю, что избранным он открывает какие–то тайны.

– Уверяю тебя, я не слышал от него никаких тайн. Вероятно, он сам не знает, что такое человеческая душа. Но Аммоний говорил прекрасно и возвышенно. Так умеет говорить только эллин. По его словам, мировая душа не претерпевает изменений и неизменно правит миром. Она, как светом, озаряет мертвую материю. И мир, удаляясь от этого источника божественного света, постепенно превращается в темноту. Ничего нового он мне не сказал… Это – Платон.

– Мир подходящее жилище для такой души! – перебил, улыбаясь от величия образов, Скрибоний, вспоминая Платона.

– Аммоний особенно настаивал на том, что душа не ослабевает, не истекает, наполняя собою материю, как не теряет своего запаха цветок, как никогда не перестает сиять солнце. Но как совместить с этой прекрасной и божественной душой мою маленькую и робкую душу, я не знаю. Откуда она слетела ко мне, эта жительница небес? Почему она томится в человеческом теле, плачет, тоскует по лунному царству Гекаты? Ах, дорогой Скрибоний…

Когорта классиариев двигалась мимо, центурия за центурией. Шедший рядом солдат доел кусок, сала, потом похлопал рука об руку, делая вид, что отряхивает невидимые крохи, и сказал:

– Ну вот и набил брюхо. С утра не жрал.

Его сосед по ряду, белобрысый парень, вдруг поднял ногу и сделал неприличный звук. Но, вынырнувший откуда–то, всевидящий, как Юпитер, центурион склонил над ним налитое кровью и вином лицо в рыжей щетине коротко остриженной бороды:

– Ты, пещера со зловонными ветрами! Веди себя пристойно в строю. Или хочешь попробовать розог?

Парень покраснел от смущения, от страха за свою спину.

– И вот приходит смерть, Скрибоний, и в предчувствии расставания с миром она плачет, глядя на свою темницу. Куда она отлетает? На небеса? Сливается с мировой душой?

Их повозку перегнала тележка маркитанта. Серый мул в такт шагу кивал длинными ушами. На тележке восседала красивая полная женщина, кутаясь в плащ. Тщедушный человек с серенькой бороденкой, как у козла, продавал обступившим его походную лавчонку солдатам хлебы и вяленую рыбу. Рыжебородый гигант, только что распекший солдата за неприличное поведение, при виде женщины расцвел в улыбке, как роза. Он подъехал поближе и, склонясь к маркитантке, потрогал ее за подбородок. Женщина глазами показала на болезненного торговца, своего супруга, с которым в этот момент торговался какой–то солдат. Видя, что муж в коммерческом ажиотаже, увлеченный спором с солдатом из–за лишнего обола, ничего не замечает, женщина улыбнулась обещающе и выставила свою высокую грудь. Центурион самодовольно ухмыльнулся.

– Она отлетает в слезах… – продолжал Виргилиан, – и уже ничто, ни горе разлуки, ни воспоминания не заставят ее вернуться в покинутое тело. Но что оно без души? Падаль. Жалкое распадение атомов…