Читать «Warhammer 40000. Катарсис» онлайн - страница 434

Она уже скоро перестанет видеть, уже сейчас свет приманивший ее расплывался бесформенным облаком.

«Помню когда была еще послушницей, моей самой большой мечтой было увидеть Святую Селестин…»

«… Однажды мне довелось увидеть ее…»

- Как она выглядела?

Лик прекрасней лика ангела. Ее крылья простираются по всему горизонту, словно отблеск зари и в ее глазах она прочла страдание. Святая Селестин проливала слезы по ней! По заблудшей душе, сотни раз проклянувшей саму себя.

Кхан прижимал ее к груди, отнятые пламенем его слезы почти сразу высыхали, ментальный щит словно растянул время, и пламя медленно но неизбежно стирало с картины мира, ту, кого он любил. Из груди вырывался звериный крик. Но она уже не слышала. Ее рука замерла, протянутая к святой, объятой пламенем истинной веры. Она была подобна грешнице, коснувшейся образа и сожженной огнем чистоты. Она нашла дорогу домой, но никогда не вернется из плена…

Ветер рассвета с запада обогнул Кентерейский хребет и вырвался на изъеденную сражением пустошь. Он заглядывал в лица солдат, бросался на раскаленный металл орудий, играл с полотнищами стягов и огнем пожаров, доедавших последние деревья равнин. Он взлетел по усеянному телами склону холма, разнес скорбный вопль человека с инсигнией и молитву сотен сестер над землей скользнул по крыльям святой во плоти и нежно коснувшись почерневшей хрупкой фигурки в объятиях инквизитора, медленно развеял ее прах над равниной, укрытой телами, залитой кровью.

Кхан пытался разглядеть сквозь слезы как пепел выскальзывает из его объятий, в безумном отчаянии он пытался удержать то, что отнимал ветер, но был бессилен

- Мне жаль, Кхан

Его схватили за плечи, но словно лишившись человеческой речи, он зло зарычал и стал отпихиваться локтями, рвался к ней, впивался ногтями в бронированный доспех Нолана и рыдал. Были еще голоса, но понимать человеческую речь он так же разучился.

- Это шок, он обгорел, скорее медика сюда! – Приказал Севингайт

Обгорел. Он этого не заметил. Только пожар, который горел внутри, он разгорался все сильнее, с каждой минутой, проведенной в мире без нее…

Он не знал сколько масок нужно, чтобы удержать того зверя, что пробудился в нем. Не безумная ярость а невыносимая боль, которой не приходилось испытывать никогда ранее. Самый искусный гомункул не мог вызвать такого. Он не мог объяснить безудержных слез, что заполнили его глаза и стерев их рукой зарычал бросившись к вершине холма.