Читать «Китеж уходит под воду (Исповедь мертвецов)» онлайн - страница 5

Сменяют один другого правители в Кабуле, не мелочатся, захватывают власть кровью соплеменников, единоверцев. Насмерть бьются вчерашние союзники по борьбе с неверными. Шииты вырезают суннитов и наоборот, кому как повезет. Пуштуны - убивают газарейцев. Таджики, то воюют с узбеками, то объединяются ними и газарейцами против пуштунов. Идет, не затихает война во славу Аллаха на измученной страхом земле.

Глава 2.

Синее море - золотые якоря.

Лешка с Клавдей лежали на горячем галечном пляже, тесно прижавшись закоченелыми, пупыристыми телами. Зубы Клавди тихонько поцокивали, выбивая мелкую дробь, сквозь судорожно сжатые, обметанные синевой, губы. Покрытое гусиной кожей, скользкое от соленой морской воды тело легонько содрогалось, выпуская набранный придонный холод. Клавдя терлась боком о Лешкины лишенные жира ребра, щекоча и немного царапая, словно коричневой наждачной бумагой. Июльского солнца с избытком хватало куротникам для загара, но для людей целый час без передыху нырявших за крабами, барабульками, морскими языками, скорпенами и только-только стянувших с лиц присосавшиеся до рубцов маски, а с ног ласты, тепла не хватало.

Они здорово переохладились, а азарт охоты все не отпускал, затягивал вновь и вновь под полог колышущейся, голубовато-зеленой, пронизанной ослепительными лучами поверхности моря, влек к желтому песку дна, к валунам, бурозеленым водорослям, темным расщелинам скал. Стреляли по-очереди, передавая друг другу ружье, натягивая из всех сил резину до последней прорези в гарпуне, упирая рукоятку в животы и складываясь пополам. Но больше бездумно носились в толще воды забыв о притяжении, невесомые, легко и свободно, лишь изредка, по необходимости, выскакивая на поверхность за живительным, сладким глотком воздуха. И казалось сами принадлежат к чудесному подводному миру.

Лешка сдался первым, требовательно потянул Клавдю за руку, мотнул головой в маске, показывая на берег, заросший корявыми низкорослыми деревьями с мелкой жесткой листвой. Перехватил ружье, поставил на предохранитель, снял резину со стрелы. В сумке-авоське, используемой вместо садка, распяливая в стороны клешни ползало несколько не очень крупных, но вполне пристойных крабов, растопыривала колючие плавники и страшно пялила выпученные глаза, вытащенная из скалистой норы здоровенная скорпена, обреченно демонстрировали серебристые брюшка и скорбно обвисшие усишки нежные султанки-барабульки. На обед хватало, да и на ужин оставалось.

К крабам полагалось пиво, а за ним еще предстояло сбегать на набережную в Алушту. Впрочем пива могло не оказаться в наличии, тогда его заменяли красным базарным вином, продававшимся на разлив.

По всему выходило, что пора уже вставать и приниматься за дела, но отрывать продрогший живот от горячих ласковых камешков не хотелось. Потому и лежали закрыв глаза, счастливые и молодые.

Над низким обрывом, прямо над диким пляжем, стояла, соединенная протоптанной серенькой тропкой с морем, выгоревшая до белезны брезентовая, совсем недавно зеленая палатка, купленная на отпускные деньги в магазине спорттоваров за громадные деньжища, пятдесят рублей - полновесную курсантскую степуху. Лешка не жалел. Выпуск уже позади, а давно спланированный, заслуженный, первый лейтенантский отпуск не предполагал мелочевки и скряжничества.