Читать «Газета День Литературы # 127 (2007 3)» онлайн - страница 43
Газета День Литературы
Как видим, Крылов за словом в карман не лезет и по-раблезиански низменной лексикой не брезгует. Это вам не академическое витийство раздувающих дряблые щеки политологов – от Никонова и Бунича до Сатарова и Ципко. У кого ещё встретишь такую, к примеру, салтыков-щедринскую словесную печать:
В книге Крылова более сорока таких – ударных – статей. Хотя далеко не все они посвящены политическим темам. Здесь и рецензии на "нашумевшие" так или иначе книги, и отзывы о событиях культурной и общественной жизни, и теоретические трактаты ("За кулисами нации", "Кондовость", "О тоталитарной эстетике", "О советской книге" и др.) Есть и своеобразные некрологи – в память тех кумиров либеральной интеллигенции, которые не пользовались симпатиями Крылова. (Посторонний взгляд тоже имеет свое маленькое право.) Собственно, с такого некролога – "Памяти Сергея Аверинцева" – и начинается книга.
Свое "маленькое право" Крылов осуществляет в этой работе с той зоркостью, которая, видимо, бывает доступна только противостоянию. Он признается, что не знал Аверинцева лично, "видел его несколько раз в жизни, читал какие-то его книги; не любил его". Но при этом собрал с исчерпывающей полнотой все сомнительные чёрточки в облике и творениях Аверинцева, которые я, хорошо знавший прославленного академика на протяжении сорока почти лет, мог бы разве что расцветить иллюстрациями, но никак не дополнить. Здесь и самовлюбленность, и по-детски бесцеремонный эгоцентризм, и провалы сугубо "профессорского" вкуса (совсем надо плохонько слышать, чтобы возвеличивать вирши Вячеслава Иванова и Германа Гессе), и то, что Крылов называет "жестом и позой". Признаться, я, по снисходительности своей, больше ценил сильные и бесспорные стороны дарования Аверинцева. Даже не знания, вещь все же механическую, а его изощрившееся умение показать своё "хождение" за этими знаниями сквозь силки и ловушки охранников интеллектуальных сокровищ, Поэтому к его очевидным, иной раз почти шокирующим человеческим слабостям я относился снисходительнее, объясняя их трудным детством и недоданностью физического процветанья.