Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 540
Болеслав Прус
«Кто иного ищет, кроме бога и спасения души, ничего не обретет, кроме страданий и печали».
«Ну, хорошо, а если я хочу ухаживать за больным братом?..»
«Смотри на живые примеры святых отцов, в коих сияет истинное совершенство и вера, и ты увидишь, сколь мелки и ничтожны наши деяния… Святые отцы ненавидели души свои в здешнем мире, дабы обрести их в жизни вечной…»
«Но больного брата не бросали!..»
«Они отреклись от богатств, достоинств, почестей и родных, отреклись от всего мирского…»
Мадзя в смятении закрыла книгу. Ей казалось, что она беседует с невидимым учителем, который велит ей отречься от всего ради бога и спасения души. В эту минуту она без сожаленья отреклась бы от мирской суеты: все узы, связывавшие ее с людьми, ослабли, если не порвались совсем. Но как бросить стариков, а главное, брата, для которого ее помощь была вопросом жизни и смерти?
Однако, успокоившись, Мадзя рассудила, что терзает себя напрасно.
Никто ведь не настаивает на том, чтобы она отреклась от семьи: даже сам автор этой удивительной книги советует только изменить правила жизни и отказаться от мирских соблазнов.
Она еще раз перелистала страницы книги и нашла:
«Поддержи меня, господи, в благом моем намерении и в служении тебе; дай мне сегодня совершить благое; ибо ничтожно все свершенное мною доныне».
«Да! — подумала Мадзя. — Пансион, уроки, женские собрания — все это ничего не стоит. Нужно переменить правила жизни, отказаться от соблазнов и посвятить себя Здиславу. Если бы я год назад поехала к нему, он был бы здоров. Пусть бы себе злословили люди, что я живу у брата из милости и не зарабатываю себе на жизнь…»
Несколько часов беседы с этой необыкновенной книгой под шум деревьев, шелест крыльев пролетающих птиц и звуки псалмов, которые пели воспитанницы сиротского приюта, благотворно подействовали на Мадзю. Нервное возбуждение улеглось, и на смену ему пришла томительная надежда. Мадзе казалось, что ее и весь мир окутывает легкая дымка, в которой растворяются все земные заботы, а за дымкой открывается новый горизонт, светлый и мирный.
Мадзе вспомнился рисунок, который она когда-то видела. По полю, покрытому весенними цветами, прогуливаются святые угодницы, а на опушке рощи сидит на скамье матерь божия и прядет нить человеческих жизней. Мадзю охватило предчувствие, что и она вот-вот очутится на этом поле, где каждое мгновение кажется счастливой вечностью, а вечность — кратким мгновением.
«Я, наверно, скоро умру», — без сожаления подумала Мадзя.
Около двух часов она вернулась домой. Пани Бураковская сказала ей, что приходила какая-то женщина, с виду бедная гувернантка, и оставила в ее комнате письмо.
— Горничная хотела последить за нею, — рассказывала хозяйка, — а то как бы что-нибудь не пропало. Но я накричала на нее: нельзя же каждого бедняка считать вором.
Увидев конверт, Мадзя вздрогнула. Это было письмо от Ады Сольской, в котором она, принося извинения за назойливость, сообщала, что придет в четыре часа. Пани Бураковская, видно, все еще ждала объяснений, и Мадзя сказала ей, что бедная гувернантка, оставившая письмо, женщина независимая и честная, и перед ней можно открыть все двери.
