Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 46
Болеслав Прус
Он сунул руки в карманы узких брюк и медленно шел по улице, предавшись мечтам; снег бил ему в лицо, и прохожие толкали его, думая, что это нищий или помешанный.
Глава девятая
Перед отъездом
В среду утром, в день отъезда Ады и Эленки за границу, за Мадзей на перемене прибежали два посланца: Станислав от Эли и горничная от Ады.
Выйдя из класса, Мадзя наткнулась в коридоре на двух соперниц: навстречу друг другу шли воспитанница Зося и учительница панна Иоанна. Едва ли секунду длилась их встреча, но даже за это короткое время панна Иоанна успела шепнуть: «Подлая!» — чего не слышала Зося, а Зося успела показать панне Иоанне язык, чего, в свою очередь, не заметила панна Иоанна.
Мадзя возмутилась; подойдя к пятикласснице, она сказала вполголоса:
— Стыдно, Зося, язык показывать, точно ты первоклассница.
— Я презираю ее! — громко ответила Зося.
— Это очень нехорошо, потому что ты причинила ей зло, заперев тогда дверь. Помнишь?
— Я убила бы эту кокетку. О нем я уже не думаю, раз он дал увлечь себя этой соблазнительнице, но ей я не прощу, не прощу, не прощу!
Видя, что ей не удастся ни убедить, ни смягчить Зосю, Мадзя кивнула ей и сбежала вниз. Она чувствовала, что сама не любит Иоаси, но ей было неприятно, что Зося влюблена в пана Казимежа.
«Несносная девчонка, — говорила она про себя. — Чем думать о всяких глупостях, лучше бы смотрела в книгу!»
И она тяжело вздохнула.
Эленку Мадзя застала в слезах, расстроенную, на полу валялся изорванный носовой платок.
«Неужели ей так жалко уезжать?» — пришло в голову Магдалене.
— Я должна тебе что-то сказать, — начала Эленка сердитым голосом. — Аде я ничего не скажу, мне стыдно за маму, а тебе открою все, а то, если я буду молчать, у меня сердце разорвется.
Она залилась слезами.
— Но, Эля, я кого-нибудь позову, — в испуге сказала Мадзя.
— Не надо! — крикнула Эленка, хватая ее за руку. — Все уже прошло.
Она всхлипнула, но слезы тут же высохли у нее на глазах, и она заговорила спокойнее:
— Знаешь, сколько мама дает мне на дорогу? Триста рублей! Слышишь, триста рублей! Она отправляет меня за границу, как подкидыша, ведь за эти деньги я не куплю даже двух платьев, ничего не куплю!
— Эля, — в ужасе прервала ее Мадзя, — так ты за это сердишься на мать? А если у нее нет денег?
— Казику она дает тысячу рублей, — в гневе возразила Эленка.
— И ты, уезжая бог знает на сколько времени, думаешь о подобных вещах? Считаешь, сколько денег мать дает брату?
— Я имею на это право. Он — ее родной сын, но и я — ее родная дочь. Мы дети одного отца, похожи друг на друга и одинаково горды, а меня, несмотря на это, унижают и обижают. Для мамы, видно, не кончились те времена, когда девушек не считали за людей: их продавали богатым мужьям или отдавали в монастырь, только бы не уменьшить состояние сыновей. Но теперь все изменилось! Мы уже не такие, и хотя у нас нет сил для того, чтобы победить несправедливость, но мы прекрасно ее чувствуем. О, панна Говард — единственная умная женщина в этом доме. Я только сегодня понимаю все значение каждой ее мысли.