Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 125

— Лжешь! Лжешь!

— Как? — воскликнул он в негодовании. — Вы не давали поручительства по векселям Норского?

Пани Ляттер побледнела, заколебалась, но через минуту сказала решительным голосом:

— Да, я не раз давала поручительство по векселям моего сына. Я только не помню вашей фамилии.

Фишман посмотрел на нее воспаленными глазами.

— Это все равно. Векселя я покупал.

— У вас еще есть векселя? — спросила она тише.

— Нет. Двадцать пятого марта пан Норский выкупил последний.

— Ах, вот как! На какую сумму?

— Триста рублей.

— Гм. Когда был выставлен вексель?

— В январе, — ответил еврей.

— Ах, тот! Я не знала, что вы берете такой высокий процент.

Еврей с жалостью смотрел на нее. Вексель был не на триста, а всего лишь на двести рублей, и выставлен не в январе, а в конце февраля. Стало быть, пани Ляттер ничего не знала и, следовательно, не давала своего поручительства.

— Бывает, — пробормотал он.

— Что?

— Что поручитель не знает фамилии кредитора. Какая разница, были бы деньги заплачены, — сказал Фишман.

Пани Ляттер тяжело вздохнула.

— Можете идти, — сказала она.

— А как с шестьюстами рублями, которые вы хотели занять?

— Я не дам залога.

— Может, я к завтрашнему дню достану без залога, — сказал он. — Я зайду завтра.

Он вышел, оставив пани Ляттер в остолбенении. Если бы не запах старой замазки, который еще слышен был в кабинете, она не поверила бы, что минуту назад здесь был человек, который держал векселя ее сына с ее поручительской подписью.

То, в чем она подозревала второго мужа, сделал ее сын, ее обожаемый сын, на которого она возлагала последние надежды, чьи великие подвиги и слава должны были вознаградить ее за все страдания, которые она вынесла за свою горькую жизнь.

Думая об этом, она не ощутила обиды на Казимежа.

Она ощутила только, что силы ее иссякли и что она жаждет покоя. Пусть ненадолго, пусть на два дня, только бы в это время никого не видеть, ни с кем не разговаривать, обо всем забыть. Если бы существовало какое-нибудь средство, от которого можно было бы впасть в летаргию, пани Ляттер приняла бы его.

— Тишины… покоя! — шептала она, лежа с закрытыми глазами на диване. — Ах, если бы уснуть…

Станислав, который, сидя в передней, знал о каждом движении своей барыни, обеспокоился ее долгим молчанием и вошел в кабинет. Пани Ляттер вздрогнула:

— Чего тебе?

— Мне послышалось, пани, что вы меня зовете.

— Ступай и не выдумывай, — ответила она изменившимся голосом.

Станислав отправился к панне Марте на совет. Через четверть часа пани Ляттер услышала стук у парадной двери.

— Кто там?

— Я, — входя в кабинет, ответила ученица четвертого класса. — Я сейчас уезжаю и пришла проститься с вами…

Бледная пани Ляттер поднялась с дивана и поцеловала девочку.

— Желаю тебе весело провести праздники, дитя мое.

— Мама велела попросить у вас извинения, за прошлую четверть она отдаст только после праздников.

— Хорошо, дитя мое.

— Мама велела еще спросить…

— Довольно, дитя мое.

— Об уроках музыки…

— Помилосердствуй! Мы поговорим об этом после праздников, — прервала пани Ляттер девочку, осторожно отстраняя ее.

Девочка залилась слезами и выбежала из кабинета. Пани Ляттер снова повалилась на диван.