Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 11
Болеслав Прус
— Я хочу сделать женщину самостоятельной, хочу воспитать ее для борьбы с жизнью, хочу, наконец, свергнуть с нее бремя зависимости от мужчин, которых я презираю! — говорила учительница, и ее белесые глаза пылали холодным огнем. — Если же вы полагаете, что я у вас лишняя, что ж, я с нового года могу уйти. Вам мои взгляды приносят вред или просто вас раздражают, а меня мучит эта необходимость считаться с каждым словом, бороться с рутиной, с самой собою.
Панна Говард церемонно поклонилась и вышла, шире, чем обычно, вытягивая шаг.
— Истеричка! — прошептала пани Ляттер, снова сжимая руками лоб.
«Хочет ввести обучение бухгалтерии, ремеслам, в то время как родители желают, чтобы дочки рисовали пастелью и поскорее выходили замуж! И я ради подобных опытов должна жертвовать своими детьми?» — думала пани Ляттер.
Из дальних комнат через отворенную дверь до слуха ее долетел разговор.
— Так вот, держу пари, — говорил звучный мужской голос, — что не позже чем через месяц вы сами захотите, чтобы я целовал вам руку! Эля, будь свидетелем! Все зависит от опыта.
— А на что вы держите пари? — вмешался женский голос.
— Я не буду держать пари, — возразил другой женский голос. — Не потому, что боюсь проиграть, а потому, что не хочу выиграть.
— Так отвечают женщины нашей эпохи! — со смехом отозвался первый женский голос.
— Ах, какое ребячество! — воскликнул мужчина. — Это вовсе не новая эпоха, а старое, как мир, женское жеманство.
В кабинет вошла очень красивая пара: дочь и сын пани Ляттер. Оба блондины, оба черноглазые и чернобровые, оба похожие друг на друга. Только в ней соединились все прелести женщины, а в нем — здоровье и сила.
Пани Ляттер с восхищением смотрела на них.
— Что это за пари? — спросила она, целуя дочь.
— Да это с Мадзей, — ответила панна Элена. — Казик хочет целовать ей руки, а она не позволяет…
— Обычная увертюра. Добрый вечер, мамочка! — поздоровался сын.
— Я столько раз просила тебя, Казик…
— Знаю, знаю, мамочка, но это я в приступе отчаяния…
— За неделю до первого числа?
— Именно потому, что еще целая неделя! — вздохнул сын.
— У тебя в самом деле уже нет денег? — спросила пани Ляттер.
— Это слишком серьезное дело, чтобы можно было шутить…
— Ах, Казик, Казик! Сколько тебе надо? — спросила пани Ляттер, выдвигая ящик, в котором лежали деньги.
— Вы знаете, мамочка, что никакому цвету в отдельности я не отдаю предпочтения, а люблю белый в сочетании с красным и синим. Это из любви к Французской республике.[1]
— Пожалуйста, не шути. Пяти рублей хватит?
— Пять рублей, мама, на целую неделю? — проговорил сын, целуя матери руку и с нежностью поглаживая себя этой рукой по лицу. — Вы же назначили мне сто рублей в месяц, стало быть, на неделю…
— О Казик, Казик! — прошептала мать, считая деньги.
— Казик, — обратилась к брату панна Элена, — постарайся, пожалуйста, чтобы поскорее ввели эмансипацию женщин. Может, тогда на долю твоей несчастной сестры перепадет хоть четвертая часть тех денег, которые ты получаешь.
Пани Ляттер посмотрела на нее с укоризной.
— Надеюсь, ты так не думаешь, — промолвила она. — Разве я кому-нибудь из вас оказываю предпочтение? Разве я тебя меньше люблю, чем его?