Читать «SEXсуальные отношения в деградирующем обществе» онлайн - страница 73

Это подтверждает и тот факт, что практически все наказания за грехи в сексуальной сфере сводятся исключительно к епитимьям: самым различным постам, ежедневным поклонам, лишению на какой-либо срок причастия и тому подобное. Для священнослужителей, неоднократно уличенных в каком-либо грехе, могло последовать лишение сана.

Священнослужители допускали секс в браке как единственно возможное средство продолжения рода — любое проявление чувственности, не имеющее своей целью воспроизведение потомства, строго осуждалось. Количество сексуальных контактов стремились ограничить. По подсчетам Пушкаревой, если бы русский человек соблюдал все церковные предписания, то он не мог бы заниматься сексом более пяти раз в месяц. Причем иметь больше одного интимного контакта за ночь также признавалось достаточно серьезным грехом.

Не случайно, что даже в древнерусских бестиариях человеку в пример ставились те животные, «кто нужею совокупляется, не ведая наслаждения и лишь исполняя свой долг» (5). По мнению древнерусских книжников, к таким существам относились слон («се же животное не имеет к смешению помышления») и аист («наичистейшая птица, ниже бо мужеск пол женскаго похоти к смешению призывает, но нуждею совокупляется»). Абсолютным идеалом являлись такие мифические персонажи, как единорог и птица феникс, размножавшиеся без полового смешения.

Каждый из пришедших на исповедь должен был раскаяться в целом комплексе грехов и признать себя самым отъявленным грешником или грешницей. Вот, например, какую характеристику себе рекомендует давать «Исповедание женам» из требника XVI века: «И несть тог греха на сем свете, которого я, окаянная, не сотворила. И не было такого грешника на сем свете с сотворения мира, и по мне не будет, яко же я, окаянная, была начальница всякому злу и неповиновению». Исповедники, однако, не ограничивались этими зловещими, но несколько абстрактными фразами. Требовалось подробное перечисление всех грехов, подавляющую часть которых составляли именно грехи сладострастия: «И наузы на себе носила, и осязание своими руками тайных уд у своего мужа и у чужих, и целовала их, и у себя также повелевала. И со ближним в роду в любодеянии и в прелюбодеянии блудила всяким содомским блудом, на них взлазила и на себя вспускала, и созади давала, и в задний проход давала, и язык в рот вдевала, и во свое лоно язык влагать давала, и у них тако же творила… Блудила на девицах и над женами, на них взлазила и на себя вспускала блудити, и целовала их во уста, и за груди, и в тайные уды с похотию до истечения похоти, и своею рукою сама во свое тело блудила» (6).

По грехам считалось не только то, что удалось осуществить на практике, но и любое непотребное помышление. Греховность мужчины полагалась церковью ничуть не меньшей. Образцы мужских исповеданий отличаются разве что физиологическими особенностями блуда, присущего каждому из полов. Даже строгое следование всем правилам воздержания еще не гарантировало душевной чистоты. Как считали священнослужители: «Если не блудит холостой, то мыслит всегда о ручном блуде» (7). По выражению одного из исповедников, «подобает же неким и во всем обрестися». То есть признать себя виновным во всех грехах сразу. Интересно, что правила исповедания для иноков и инокинь предусматривали еще более расширенный список греховных деяний. Очевидно, божьих людей сатанинские соблазны мучили чаще, чем простых мирян.