Читать «Аполлон-13» онлайн - страница 193

– Не большая проблема, – сказал инженер.

– Ну, так батареи будут работать? – спросил МакДивитт.

– Должны, – ответил Арабиан.

– А мы сможем их нагрузить на требуемую мощность?

– Должны, – сказал Арабиан, – Мы вытащим несколько ампер, так что, как нам кажется, мы в любом случае останемся в пределах ошибки.

– Значит, это был не взрыв? – спросил представитель «Грумман».

– О, это был взрыв, – сказал Арабиан.

– Но ведь на самом деле… ничего не взорвалось, – поправил представитель «Груммана».

– Безусловно, взорвалось, – сказал Арабиан, пережевывая пиццу, – Взорвалась батарея.

– Но можем ли мы тогда использовать этот термин? Я думаю, что батарея еще работает. Народ сильно взволновали ваши слова о взрыве.

– А какой термин вы предлагаете?

Представитель «Грумман» ничего не сказал.

– Послушайте, – сказал после паузы Арабиан, – Вы знаете, что нет проблем, и я знаю, что нет проблем. Но если батарея взрывается, то я так и говорю. И если взрывается бак, то я тоже так и говорю. И если экипаж взорвется, я тоже так скажу. Парни, ведь это всего лишь системы, и, если вы не будете честны с собой о том, что случилось, вы никогда не сможете исправить ситуацию.

Арабиан закончил есть кусок пиццы, выудил из коробки другой и бегло глянул на свои наручные часы. Семь или восемь миллионов других систем «Аполлона-13» требовали его ежедневного внимания, и несколько лишних минут – это все, что он мог позволить себе на рабочий обед.

Джим Лоувелл был удивлен, сколько событий произошло с его ЛЭМом, пока он спал. Еще в десять утра в среду он проплыл через туннель в «Одиссей», чтобы поспать, а в три дня уже собирался вернуться назад. Четыре с половиной часа сна – это его самый продолжительный отдых после инцидента, а за сорок восемь часов до посадки сон – не лучшее время.

Как и всегда в этом полете, Лоувелл проснулся раньше, чем с Земли прозвучала команда подъема. Поднявшись из своего кресла замерзшего командного модуля, он осмотрелся затуманенным взглядом и через нижний приборный отсек проплыл к туннелю. Однако, перед тем как спуститься в ЛЭМ, он остановился и задумался. Его уже и раньше посещала мысль нарушить одни из непреложных правил любого полета, а сейчас он, почти импульсивно, решил сделать это. Расстегнув две или три пуговицы полетного комбинезона, он добрался до своего теплого нижнего белья, ощупал биометрические датчики, прилепленные к его груди перед субботним стартом, и с болью начал их отрывать.

Было много причин, как считал Лоувелл, почему надо снять электроды. Во-первых, из-за них чесалось тело. Клей, которым их приклеивали, предположительно был гипоаллергенным, но через четыре дня полета даже самый мягкий клей вызвал раздражение кожи, а этот клей – тем более. И, что более важно, отключение датчиков сэкономит энергию. Биометрическая система, которая передавала на Землю медицинские параметры астронавтов, запитывалась от тех же четырех батарей, что снабжали энергией остальное оборудование ЛЭМа. Хотя электроды вряд ли много съедали, но и на них все еще приходилась своя доля ампер. И, наконец, была проблема тайны личной жизни. Как и любой пилот-испытатель, Лоувелл всегда гордился своей способностью не выдавать эмоции в голосе, летел ли он в отключенной кабине «Банши» над Японским морем или в отключенном ЛЭМе над обратной стороной Луны. В то время как внешние телодвижения можно подчинить своей воле, с подсознательными рефлексами ничего не поделаешь. Никому не удастся контролировать учащенное дыхание и пульс – даже самому спокойному летчику в случае аварийной ситуации. Лоувелл не знал, как увеличился его сердечный ритм после взрыва, прервавшего их экспедицию ночью в понедельник, но его мучила мысль, что об этом знает каждый, начиная с полетного медика, оператора ДИНАМИКИ и заканчивая дежурными журналистами. И если в следующие два дня произойдет еще одна авария, то он совсем не испытывал желания, чтобы о его сердцебиении узнал весь мир. Сорвав электроды и скомкав, он запихал их в пакет и толкнул себя в направлении ЛЭМа.