Читать «Суть времени #7» онлайн - страница 8

Некоторые говорят, что это происходит только в детстве. Это полная ерунда! Живой человек учится до последнего дня своей жизни, он постоянно двигается вперёд. Это огромное счастье – двигаться вперёд. И те, кто лишены счастья, по большому счёту люди мёртвые или заснувшие. В этом смысле задача ещё и сделать так, чтобы человек проснулся. Это очень глубокая задача, если кто понимает.

Подобный прорыв, просыпание и всё прочее захватывают три компонента: ум, чувство и волю.

Начнём с воли. Как строится воля? Говорится: «Я не отдам то, что есть, и я верну потерянное». Как Орфей возвращал Эвридику. Как возвращали себе потерянное народы, оказавшиеся в диаспоре. «Я верну это».

И тогда спрашивают: «А почему это ты вернёшь? Почему это ты не отдашь?»

Тогда он отвечает: «А потому, что я это люблю. А если я и утерял способность любить, то я верну её себе. И мне помогут её вернуть те, кто находится рядом со мной, – мои товарищи по этой борьбе с переломанным хребтом и разорванной цепью времени».

Говорят: «А что ты любишь-то? Что, что ты любишь? Стоит ли это любить? Чудовищная история… одни сплошные злодеяния! Какому имени ты присягаешь?»

Я неоднократно сталкивался с этим вопросом, когда речь шла о так называемой высшей разведке, занимающейся смыслами.

Есть талантливые люди, которые прекрасно добывают военные секреты, прекрасно перетягивают на свою сторону нужных людей или занимают, отвоёвывают определённые позиции в тех или иных системах. Но только очень малая часть из них понимает, что разведка смыслов (смыслов не всегда открытых, явных) – есть тоже часть, важная часть подобной работы.

Для большинства подобных людей, даже очень талантливых и эффективных, смысл не существует, но для меньшинства – существует. И вот это меньшинство начинает заниматься смыслами. Я просто видел людей, которые начинают исследовать те сущности, к которым адресуется противник, его смысловые, системообразующие коды и всё прочее.

Исследуют, исследуют… Если исследуют, опираясь на хорошую интуицию смысловую и на хорошо развитое мышление, то рано или поздно эта сущность выходит к исследователю и говорит: «Здравствуй! Ты меня звал? Давай с тобой поздороваемся. Кто ты такой?»

Он говорит: «Я полковник Пупкин, занимаюсь такими-то вещами».

Она говорит: «Для меня такого, как полковник, не существует. Для меня существует исмаилит, суфий, мунист, католик… Ты кто?»

И в тот момент, когда оказывается, что он никто вот в этом высшем смысле, что у него нету этого имени, что он не знает твёрдо, что он любит, что он не располагает той тайной, на которую может реально опереться, отвечая на подобный вопрос, – он вдруг оказывается перетянут на сторону той сущности, которую хотел исследовать… Был такой Тириар. Коминтерновский был работник, поехал заниматься разведкой эсэсовских тайн и превратился в эсэсовца. Это очень известный процесс.

Поэтому вопрос об имени безумно важен. И возникает триединый вопрос. Сначала ты говоришь: «Я не отдам, я верну». Тебя спрашивают: «Почему?» Тогда ты адресуешь к любви. Тебя спрашивают: «Что за любовь?» Тогда ты должен сказать об имени. И вот это всё вместе замыкается в некий мировоззренческий прорыв. Нет его – нет ничего.