Читать «Заговор» онлайн - страница 340

— Ох-хо-хо, грехи тяжкие! — вздохнул Ростислав Павлович, вспоминая проклятую бабу, лишившую его домашнего уюта у Сережи. Вспомнил приписку, которую сделал к письму его превосходительству генералу Санди-ни: «Готов также сообщить (за дополнительную оцлату) имена и местонахождение людей, работающих как в Америке, так и в Италии на французскую военную разведку». Само собой, Сережа должен быть в числе тех людей, которых придется отдать на волю Сандини, если не захочет он сам откупиться. А уж сколько стоит Сережа, это он поглядит, когда в доме у него побывает. Обстановка все расскажет. А судя по статейкам, да еще в главной государственной газетке, которые пописывал Русецкий, капитал при нем имелся.

Все это было в порядке прикидки, а как он поступит, Ростислав Павлович пока еще не знал. По всему выходило, что теперь у каждого из них выпадала свой дорбж-ка, и коврижки следовало определять каждому свой, без расчета на чужой роток; Раз пришлось отходить от дела, теперь он отдаст Сандини не только ловкую дамочку Гай-Орлову, но и лучшего друга — генерала Леже, и пол-

ковника Ренуара, и майора Гобэна, командующего всей итальянской резидентурой, а также Сережу, дружка его Костю, который где-то вот так тоже ошивается, наверняка греясь поблизости от Русецкого. За всю компанию полагалась ему хорошая награда, потому что людей он «сдавал» не простых.

«Ох, слабость моя, Сережа», — думал он почти с нежностью, вспоминая давние деньки, когда Русецкий командовал охотниками-пластунами, немало пошуровавшими в германских окопах. Отчаюга был парень, бил с любого оружия, кинжал кидал. Ох, давно все это было, давно, как и полковничьи его погоны, когда в командирах полка на горячем коне поскакивал: «Братцы, не подведите меня, цепями, за мной, с богом!»

Нет, не прятался он, не скрывался в блиндажах, когда ходили в атаку. Брал родную трехлинейку и среди солдат шел. Видать, это и попомнили ему в семнадцатом, когда в одночасье половину офицеров положили прямо в окопах взбунтовавшиеся солдатики, а его просто арестовали и велели не выходить из блиндажа, пока не решат. Ждать не стал и ночью, прирезав саморучно часового, ушел к казакам, а наутро накрыли болыпевичков прямо на нарах: до четырех часов ночи всё заседали, а когда прокинулись, ан ручки-то в узлах. А кто к оружию потянулся, того и успокоили тут же.

А Сережа в ту пору был в госпитале. Встретил его уже в Харькове, три года спустя. И имел на него вид всегда, потому что помнил его в охотниках. И хоть был Сережа в красных, мыслил, что судьбу его можно еще повернуть. Обманом и повернул, потому что не хотел его красным отдавать. Была в этом великая несправедливость: лучших офицеров русской армии им отдавать? Как же! Беспощадно ругал при этом белых вождей, потому что бездари там были, а кто поумней, все к красным пришли. Фронтами у них командовали, армиями. А белые все на пустой мечте про Старые годы. Нет, ту чуму нужно было каленым выживать, а для этого чужие дивизии во как требовались! Струсили господа союзники, не кинули победные антантовские армии на Россию, не сго-ворйтгась всем миром против большевистской заразы. Все норовили русскими руками решить дело. А он уже тогда попадал, что дело-то это тухлое. Taft я вышло..